Сойти с ума... посмертно
Квартирный вопрос испортил не только москвичей. Судебная практика показывает: наши земляки бьются за квадратные метры не менее рьяно. Они все чаще обращаются к служителям Фемиды с исками о признании недействительным завещания, либо сделки купли-продажи недвижимости, совершенной при жизни их родственником. Мотивация у истцов простая: при жизни владелец был явно не в себе.
Такое испытание, как раздел наследства, не каждый человек вынесет достойно. Стремясь отхватить кусок побольше, люди порой забывают о кровных узах и становятся злейшими врагами. Если же завещатель и вовсе забыл упомянуть потенциального наследника в заявлении, врагом номер один становится он сам. Обделенный родственник начинает воевать за имущество с усопшим, как ни странно это звучит.
При этом используется единственный возможный способ: истец обращается в суд с целью аннулировать завещание или сделку. В доказательство того, что владелец имущества решал вопрос о наследстве, будучи невменяемым, приводится масса доводов. Но далеко не все они правдивы. По этой причине суд, прежде чем вынести решение, обязательно назначает посмертную психолого-психиатрическую экспертизу.
Учреждения, которые ее проводят, в каждом регионе можно сосчитать по пальцам одной руки — уж очень это непростой вид исследования.
— Сложность заключается в том, что нельзя провести очное освидетельствование человека, — говорит заместитель главного врача Томской клинической психиатрической больницы по медицинской части Лариса Варанкова, — поэтому, чтобы дать заключение, приходится изучать большой объем медицинской документации, все истории болезни и амбулаторные карты, заведенные при жизни пациента.
Эксперты изучают и оценивают показания свидетелей — людей, которые близко знали объект исследования, много с ним общались. Они рассказывают о его поведении, особенностях личности и т.д. В случаях, когда оспаривается завещание или дарственная, эти показания бывают очень противоречивы, поэтому все они тщательно анализируются и сопоставляются.
Очень часто экспертов приглашают в суд для участия в таких процессах. Приходится выступать в судебных заседаниях, которые длятся по много часов.
— Иногда к нам обращаются из соседних регионов — Кемерово, Омска, Алтайского края с просьбой провести повторную экспертизу, — продолжается Лариса Викторовна. — Так происходит в случаях, когда первичная экспертиза вызывает у суда сомнения. Подобных ситуаций в год возникает от трех до пяти. Если же говорить о количестве посмертных психолого-психиатрических экспертиз, проводимых по назначению местных судов, то в среднем их бывает до тридцати в год.
Типичный пример ситуации, которые складываются вокруг раздела имущества, нам привел психиатр с 40-летним стажем, заведующий кафедрой психиатрии, наркологии и психотерапии СибГМУ профессор Петр Балашов, часто привлекаемый в качестве эксперта.
В Октябрьский районный суд Томска обратилась пожилая женщина с заявлением об аннулировании завещания на квартиру, ранее принадлежавшей ее сыну. По словам истицы, за несколько лет до кончины он перенес операцию по удалению аденомы гипофиза, что пагубно сказалось на умственных способностях больного. Мужчина стал плохо говорить, все ронял, передвигался с посторонней помощью, за полгода до кончины начались судорожные припадки и галлюцинации. Положение ее сына было по-настоящему бедственным.
По мнению матери, это явно указывает на то обстоятельство, что, завещая квартиру сожительнице (втайне от родственников), ее сын не мог осознавать значения своих действий и адекватно ими руководить. Дабы выяснить истину, суд назначил экспертизу.
— При ее проведении исследовалось большое количество медицинской документации, — рассказывает профессора Балашов, — опрашивались врачи ОКБ и других лечебных учреждений, которые лечили мужчину, его соседи и знакомые.
Ни один из них не подтвердил тех симптомов, которые мать покойного озвучила в суде. Отсутствуют они и в истории болезни, в амбулаторной карте. Да, в последние годы жизни человек серьезно болел: гипертония, несахарный диабет, ожирение, аденома гипофиза, но признаков психического расстройства нет. Поэтому заключение было дано однозначное: в момент составления завещания человек полностью осознавал характер своих действий и мог ими руководить.
— Есть разные ситуации, при которых назначается посмертная психолого-психиатрическая экспертиза, — продолжает Петр Прокопьевич, — например, исследования по фактам самоубийства. Один из возникающих вопросов: обнаруживал ли погибший в период, предшествовавший его гибели, признаки какого-либо психического (эмоционального) расстройства? Если да, то как это состояние могло повлиять на его поведение? Иногда в ходе рассмотрения уголовного дела появляется необходимость в проведении данного вида экспертизы в отношении человека, обвинявшегося в убийстве. Но это единичные случаи.
Большинство исследований такого рода назначается в гражданских процессах. Когда люди делят добро, они совершенно игнорируют правило: «О покойном либо хорошо, либо ничего». Для того, чтобы отстоять свое право на квартиру, гараж, погреб или автомобиль, говорят о своем родственнике такое, что тому впору в гробу перевернуться.
В большинстве ситуаций в иске присутствует оговор с корыстной целью. Но как-то раз Балашову довелось столкнуться с потрясающим случаем. Человек, составляя завещание, указывал в квартире разное количество комнат: сначала две, потом их становилось три. Потолок он «отписал» младшему сыну. В пылу борьбы за наследство, отпрыски мужчины не заметили странностей в завещании. Нотариус, видимо, подошел к делу формально, поставил печать, не особо вникая в детали. А вот адвокат одного из наследников уже после кончины завещателя, увидел в документе нестыковки, по его ходатайству судом и была назначена соответствующая экспертиза.
— Остается лишь повторить древнее высказывание, — подытоживает профессор, — никогда не говорите, что вы знаете человека, если вы не делили с ним наследства.
