Евгений Чойнзонов: «У нас должна быть онкологическая настороженность»
Так случилось, что за год с небольшим томские журналисты потеряли трех талантливых коллег. В марте 2013-го ушла из жизни Юлия Невская. В январе 2014-го один за другим скончались Алексей Урсу и Ольга Иовлева. Причина — онкологические заболевания. Само по себе такое стечение обстоятельств, конечно, не означает, что в регионе растет количество пациентов с диагнозом «рак». Болезнь ведь не разбирает, кто ты по профессии. И все же, статистика подтверждает, что онкобольных у нас больше, чем в среднем по России. То же самое касается смертности от рака. Почему так происходит, мы поговорили с директором НИИ онкологии Евгением Чойнзоновым.
— Евгений Цыренович, на конец 2012 года по количеству онкобольных Томская область занимала одно из лидирующих мест в стране. Есть ли данные по итогам 2013 года?
— Пока нет, эти результаты еще не подведены. Но итоги года 2012-го свидетельствуют о том, что идет прирост заболеваемости. Так, за 2012 год в Томской области было диагностировано 4 623 случая злокачественного новообразования. За десять лет, то есть с 2002-го по 2012 годы, прирост числа заболевших составил 33,8 %. По России в целом этот показатель ниже почти вдвое — он составляет 16 %.
— Каковы, на ваш взгляд, причины такого роста заболеваемости раком в нашей области? Что это — экология, гены, нечто другое?
— Безусловно, многие и экзогенные, и эндогенные факторы оказывают влияние на развитие злокачественных опухолей. Но самое главное — мы недооцениваем ряд хронических заболеваний, которые могут привести к развитию в последующем злокачественной опухоли. Как пример можно привести несвоевременное лечение цервицита — ведь цервикальный канал шейки матки у женщин часто подвергается различным воспалительным процессам. На этом этапе можно провести лечение — спринцевание, противовоспалительные процедуры и тем самым предупредить развитие такой грозной болезни, как злокачественное образование. То же самое касается хронических заболеваний легких, кожи. Многие новообразования как раз развиваются в силу нашей безграмотности: мы полюбили ходить в солярий, часто ездим на юг — в Турцию, Египет... А чрезмерные инсоляции приводят к тому, что развиваются пышным цветом злокачественные опухоли.
— А что касается географии распространения рака — где по региону ситуация наиболее тяжелая?
— Заболевших в Томске больше, чем в районах области — 3 082 случая, то есть 66,7 % от всех выявленных на территории региона. По показателям заболеваемости на сто тысяч населения по районам области статистика следующая: лидирует Колпашевский район — там этот показатель составляет 568. Немногим лучше ситуация в Томском районе — 564 заболевших на сто тысяч населения. Далее с небольшим отрывом идут Шегарский, Зырянский, Кожевниковский, Парабельский районы. В Томске этот показатель составляет 417. Наиболее благополучная ситуация в этом плане в Александровском района — 259 онкобольных на сто тысяч жителей. В среднем по области на это количество населения приходится 436 больных.
— А соотношение мужчин и женщин среди онкобольных каково?
— Большинство пациентов, у которых диагностированы опухоли, — 53,3 %, то есть 2 462 человека — это женщины. Мужчин среди онкобольных в Томской области насчитывается 46,7 % — 2 161 человек.
— Раком каких органов чаще всего страдают томичи?
— На сегодняшний день происходит смена структуры заболеваемости — если раньше у мужчин на первом месте был рак желудка, то сегодня это рак легкого. На втором месте — рак предстательной железы, на третьем — рак кожи и только потом — рак желудка. У женщин на первом месте располагаются новообразования молочной железы, затем следуют опухоли кожи, желудка, тела и шейки матки. Все это заставляет нас очень серьезно заняться подготовкой специалистов, переориентацией коечного фонда, разработкой программы скрининга для выявления той или иной локализации.
— Можно ли из смены структуры заболеваемости, о которой вы говорите, вывести некую тенденцию или это ни о чем не говорит?
— Почему меняется структура, сложно судить. Часть злокачественных новообразований можно предупредить — с помощью профилактических мероприятий, диспансерного наблюдения. Но на государственном уровне, на уровне конкретных регионов все это проходит очень сложно, если не сказать — формально. Возьмем, к примеру, проведение профилактических осмотров. Ведь их надо и организовывать серьезно, и относиться к ним не менее серьезно. А мы как поступаем — не хотим посещать специалиста. По статистике, процент выявляемости онкологических заболеваний во время профилактических осмотров составляет порядка 16 %, а на территории Томской области это показатель равняется 7 %. Почему так?
— Может, у нас пациенты более несознательные — не хотят идти к врачу? Ведь само слово «онкология» внушает людям ужас. Некоторые предпочитают «страусиную политику» — голову в песок, и ничего не хочу знать.
— Есть такие. Но я сейчас о другом хочу сказать — организация проведения подобных мероприятий нуждается в очень серьезном пересмотре. Существует такое понятие, как онкологическая настороженность. Она должна быть не только у пациента, но и у врачей поликлиник, которые занимаются первичным контактом с нашими пациентами. Вот если там этой онкологической настороженности нет, происходит следующее. Больной, пришедший на прием, высказывает жалобы: «Доктор, у меня в слизистой полости рта язвочка». А доктор говорит: «Да ерунда, это вы поранились косточкой рыбной или корочкой хлеба». Конечно, больной успокаивается и следующий визит врачу наносит через сколько-то месяцев. А в течение всего этого времени процесс в полости рта — на слизистой, к примеру — развивался, причем очень интенсивно. Таких примеров много.
У нас прямо в клинике выходила замуж 24-летняя девушка. Мы ей поставили диагноз «рак языка». А ее до этого шесть месяцев лечили от грибкового заболевания. Она в тот время уже была невестой молодого человека, и он оказался очень порядочным — сказал, что женится на ней, несмотря на злокачественную опухоль. Девушка эта умерла примерно через полгода после свадьбы.
— У нас как-то областные депутаты на эту тему говорили — предлагали ввести персональную ответственность для медиков первичного звена, не выявивших рак...
— Я бы не возражал! Это была бы мера, призывающая к очень высокой ответственности к той профессии, которую мы, медики, избрали. Если ты дал клятву Гиппократа — быть честным, правдивым, оказывать помощь людям, почему же ты не самосовершенствуешься — не читаешь специальной литературы, не ездишь на конференции, не слушаешь новости про достижения коллег и так халатно относишься к своим прямым обязанностям? Правда, можно пойти не только по пути наказания, но и по пути поощрения: выявил заболевание — получил премию, например.
— В Екатеринбурге одно время было введено такое правило — для выявления рака шейки матки существовали обязательные медосмотры, и женщина не могла получить больничный лист, не пройдя такой осмотр. Возможно ли нечто подобное в Томской области организовать?
— Так сейчас это и так на государственном уровне прописано: любое учреждение ежегодно должно в обязательном порядке организовывать для своих сотрудников профилактические медосмотры. Это естественно — у каждого должна быть озабоченность своим собственным здоровьем. Но, к сожалению, многие не серьезно к этому относятся.
— Часто такое встречается, когда человека нельзя спасти оттого, что он запустил свою болезнь?
— Сегодня онкологическая наука достигла очень высоких результатов. Если мы будем диагностировать злокачественные опухоли, к примеру, молочной железы на первой стадии, мы практически 98-99 % всех наших пациенток излечим от этого недуга, вернем в социум — в профессию, в семью. Тут и общество будет нести если не сказать минимальные, то во всяком случае значительно меньшие экономические потери в лечении этих пациентов. Но ведь сегодня к нам поступают больные с распространенными опухолевыми процессами — третьей, четвертой стадиями — таких набирается 40-45 %. Это очень много. В подобных случаях наши возможности достаточно ограничены.
Западный мир сейчас демонстрирует высочайший уровень диагностики, и там примерно в 85 % случаев выявляют рак на первой-второй стадии. А в Японии рак желудка выявляют на первой стадии, прединвазивной — когда опухоль локализуется в пределах слизистой. Они слизистую убирают и все — не надо удалять весь желудок или его часть. Но тут должна быть огромная финансовая поддержка государства. Это те же осмотры, флюорографические исследования, гастроскопия — это очень серьезная проблема, которую надо раскручивать на государственном уровне.
— Что же, власти совсем не участвуют финансово и организационно в вопросах профилактики онкозаболеваний?
— Нельзя сказать, что совсем. Например, у нас была областная программа по профилактике рака шейки матки, рассчитанная на три года — до конца 2013-го. Мы успешно вели ее вместе со специалистами онкодиспансера. Проводили вакцинацию против папилломавирусной инфекции у 12-летних девочек. По прошествии пяти-шести лет и так далее будем оценивать результаты — регистрируются злокачественные опухоли у девочек, которые прошли вакцинацию, или нет. Но я не думаю, что на этом мы должны останавливаться. Должно быть так: подросли девочки до 12-летнего возраста — должны идти к нам на вакцинацию. А сейчас подобной программы в регионе уже нет.
— Еще одна проблема, на которую часто жалуются томичи. По их словам, попасть на прием к онкологу практически нереально. Зачастую люди, которым помощь нужна прямо сейчас, и от которой зависит, сколько они еще проживут, не могут получить ее неделями и даже месяцами. В чем дело, чья это недоработка?
— Проблема действительно существует. Мы в НИИ онкологии, которое относится к Академии наук, стараемся не создавать очередей. Пришел пациент — мы заполняем на него документы, и он проходит обследование, которое ему положено. Но есть еще одна структура — онкологический диспансер, который относится к департаменту здравоохранения. Там дело обстоит так — человек позвонил по телефону, его записали на прием через полтора-два месяца. Эти вопросы мы должны адресовать организаторам — главврачу онкодиспансера, облздраву. Это их проблема, а не больного человека, который, согласно Конституции, имеет право получить медицинскую помощь.
