Академические кордоны
Сегодня увольняют после поездки, завтра — за мысль о поездке
Отпуск этим летом я провел в Украине. Был в киевском Институте философии, ездил на религиоведческую школу в Днепропетровск. Везде все очень тепло встречали, и не только коллеги, но даже простые прохожие на улице, хотя я нигде не скрывал, что россиянин. А когда вернулся, узнал, что меня исключили из комиссии по приему кандидатских экзаменов.
В комиссии обязательно должен быть хотя бы один доктор философских наук, и если уж исключили, значит, решили уволить. Сделать это легко. По действующему закону преподаватели работают временно и вынуждены не реже, чем раз в пять лет, переизбираться на свою должность, а на практике сейчас — ежегодно. Как и ожидалось, ученый совет университета проголосовал против моего переизбрания. Неожиданным оказалось лишь то, что в нарушение закона меня на это заседание не пустили.
Как бы там ни было, а моим коллегам сейчас труднее, чем мне. Через год им вновь придется переизбираться, и они понимают: если невольно вызовут неудовольствие начальства, с ними поступят так же, как со мной. А как не вызвать это неудовольствие, никто не знает. Ведь претензий ко мне не было никаких, предварительный конкурсный отбор я прошел успешно, выполнив все требования к кандидатам. И если сегодня меня увольняют после поездки, то завтра кого угодно могут уволить за саму мысль о поездке.
Система конкурсного отбора на должность преподавателя состоит из нескольких этапов. Сначала претендента рекомендуют на заседании кафедры, потом на малом ученом совете и окончательно принимают решение тайным голосованием на ученом совете университета. Ученый совет обязан лишь ознакомиться с академическими достижениями претендентов, однако имеет полное право их проигнорировать. Чем бы ни руководствовались члены ученого совета при голосовании, оспорить их решение невозможно.
В разных условиях такая система может работать по-разному. Если университет борется за свою репутацию, а члены ученого совета зависят от академических успехов преподавателей вуза, то можно рассчитывать на объективность их решений. Однако в России степень объективности решений всегда зависела от политической ситуации.
Нынешняя ситуация сильно отличается от той, что была в советский период. В то время партия контролировала отбор претендентов на академические должности. С одной стороны, идеология пресекала инакомыслие в академической среде, с другой, — холодная война формировала высокие требования к уровню науки. В этих условиях складывался компромисс с академическим сообществом — формальное признание идеологических установок в обмен на возможность развивать науку и образование.
Вместе с Советским Союзом рухнули многие идеологические запреты, что позволило наверстать упущенное в науке и допустить к преподаванию инакомыслящих. Однако уровень жизни преподавателей резко упал, и академические коллективы сосредоточились на выживании.
Приходилось подстраиваться под формальные требования, имитировать достижения, плодить диссертации сомнительного качества, всячески прикрывая плагиат. В этих условиях претенденты на академические должности оцениваются не по научным достижениям и профессионализму, а по степени соответствия корпоративным требованиям. Круговая порука становится гарантией стабильности жизни преподавателя, а качество преподавания отходит на десятое место.
Корпоративные требования формируются внутри самой академической среды, и это уже плюс. Поэтому все становится намного хуже, когда эти требования начинают вытесняться чуждыми академической среде бюрократическими установками.
Допустим, во главе вуза ставят далекого от науки чиновника. Чтобы управлять вузом по своим представлениям, он должен поставить во главе структурных подразделений вуза себе подобных. Из них он может составить ученый совет, который будет решать судьбу остальных преподавателей, и тогда уже никто не решится возражать начальству.
Пока дела обстоят так еще далеко не везде, и многие вузы сохраняют старые традиции. Однако, по данным официального сайта Югорского государственного университета, в ученом совете, который заочно проголосовал против моей кандидатуры, более половины членов — руководители структурных подразделений университета. Повлиять на них я не мог никак. Более того, мне, как представителю академического сообщества, вообще не удалось понять интересы и мотивации руководства университета.
В советский период критерий отбора преподавателей носил идеологический характер, который, несмотря на свою деструктивность, был вполне определенным, и преподаватели могли как-то к нему приспосабливаться. Сейчас все по-другому. Ведь невозможно приспособиться к произволу, который не ограничен строго определенными установками.
Страдая от неопределенности своего положения, многие начинают эти установки выдумывать, улавливая несуществующие «сигналы» от начальства. Таким образом, любое движение начальства многократно отражается в кривом зеркале сознания подчиненных, действуя непредсказуемо и разрушительно.
Как следствие — в авторитарной коррумпированной стране невозможно остановить разрушение системы науки и образования. Чтобы переломить инерцию распада, нужно изменить страну. Поэтому столь важен опыт Украины, где началось реформирование системы образования.
В частности, на пребывание на руководящих должностях вуза всех — от ректора до заведующего кафедрой — вводится ограничение двумя сроками (без слова «подряд»), при этом не менее 75 процентов состава ученого совета должны составлять научные и педагогические работники. Но все это заработает только в совокупности с другими антикоррупционными законами. И если в Украине удастся качественно поднять уровень науки и образования, то при аналогичных условиях это можно будет сделать и у нас.
