Вместо артезианской будем пить речную?

В конце мая городская администрация заявила о намерении модернизировать речной водозабор, чтобы использовать речную воду якобы на технические нужды промышленных предприятий. При этом утверждалось, что подземный водозабор практически отработал свой ресурс, а вода в Томи уже давно лучше той, что бежит из-под крана.

Городские депутаты сделали автомобильный марш-бросок на артезианский водозабор и убедились: трубы, подающие воду от питающих скважин к очистным томского водозабора, источены песком «до состояния фольги». Их надо менять, а это 98 погонных километров! Но пока ни труб, ни денег нет...

Невольно возникает вопрос: трубы что, износились в один день? Раньше, когда денег было немерено, нельзя было в плановом порядке менять хотя бы километров по десять-пятнадцать в год? Странно как-то получилось, что проблема нашего артезианского водозабора выскочила как чёрт из табакерки!

Понятно, что перспектива лишиться артезианской воды, которой гордились 30 лет, переполошила томичей. А что взволновало нашу администрацию? На мой взгляд, что-то суперважное.

Для меня же поводом для тревоги стала фраза, произнесенная спикером гордумы Александром Чуприным: «В реке вода лучше, чем та, что течет из-под крана». Депутаты согласились: вода в Томи, действительно, многократно улучшилась. С чего бы это?

Давайте разберёмся, что значит «стала лучше»? Лучше — значит, чище! Я не думаю, что Чуприн имел в виду, как чистейшая артезианская вода загрязняется в трубах городского водопровода и поэтому льётся из кранов грязной. При таком раскладе, если закачать в водопровод чистейшую речную воду, из крана потечёт всё та же грязная. Значит, спикер, а вместе с ним и другие городские депутаты и чиновники подразумевали, что артезианская вода загрязняется где-то до попадания в городской водозабор.

Как геолог, занимающийся этой проблемой уже 12 лет и заявлявший о ней в местной прессе, считаю — единственной реальной возможностью загрязнить артезианскую воду может подток засолённых вод из полигона захоронения жидких радиоактивных отходов (ЖРО) Сибирского химкомбината.

Комбинат закачивает свои радиоактивные рассолы в подземные водоносные горизонты мелового возраста с 1967 года. В составе ЖРО — уран, плутоний, цезий, хлориды, сульфаты, соединения аммония, трибутилфосфат. Глубина закачки — в среднем 350 метров. К середине 90-х годов прошлого века под землю было закачано 40 миллионов кубометров ЖРО общей активность 500 миллионов кюри. Сейчас там, по-видимому, 50 миллионов кубометров и 600 миллионов кюри.

Много это или мало? Представьте себе озеро площадью 10 квадратных километров и глубиной 5 метров. Немало! А что касается общей радиоактивности, давайте сравним ее с Чернобылем. Там вырвалось «на улицу» по разным оценкам от 50 до 250 миллионов кюри.

На стадии проектирования и создания полигона захоронения специалисты Минатома считали, что сверху и снизу меловой водоносный горизонт перекрыт надёжными глинистыми водоупорами, и водный поток в этом горизонте направлен от края артезианского бассейна в его глубину, то есть на запад и северо-запад в направление Западно-Сибирской плиты. Специалисты Минатома рассчитали, что до площади водозабора засоленная вода, содержащая отходы комбината, профильтруется, самое быстрое, за 600-700 лет. На этом пути грязная вода очистится за счёт того, что грязь будет оседать в песках, а вода, соответственно, очищаться.

С 1973 года начали подавать воду в Томск первые скважины артезианского водозабора, а к 1990 году город полностью перешёл на артезианское водоснабжение. Самые ближние к полигону скважины водозабора располагались всего в 12 км от полигона.

Однако и строители водозабора, и строители полигона захоронения тогда считали, что вода в меловом водоносном горизонте движется на запад со скоростью от одного до четырёх метров в год, а радиоактивные нуклиды двигаются со скоростью 10 см в год. То есть вода в меловом горизонте может достичь скважин водозабора за три тысячи лет, а нуклиды при этом безнадёжно отстанут. Кроме того, специалисты были уверены, что нуклиды останутся под водоупорами в пределах мелового горизонта, тогда как водозабор осуществляется из палеогенового горизонта с глубины 100-150 метров.

Специалисты Минатома утверждали и продолжают утверждать, что полигон подземного захоронения ЖРО СХК — это предмет национальной гордости, что радиоактивная грязь надёжно прячется на сотни тысяч лет, при том, что период полураспада плутония 24 — тысячи лет. Таким образом, плутоний в западно-сибирских недрах распадётся и перестанет представлять собой опасность.

В Соединённых Штатах также пробовали закачивать ЖРО под землю, но быстро от этого отказались. Причина — катастрофическое распространение радиоактивной грязюки в водоносных горизонтах. Например, в Хэнфорде, штат Вашингтон, техногенные радионуклиды чуть ли не мгновенно были зафиксированы на площади 440 кв. км. Если загрязнение было равномерным, то его радиус составил 12 км. Впрочем, решили специалисты отечественного Минатома, у них там свои горизонты, у нас — свои. И скорости тоже. Тем более что у нас надёжные водоупоры между мелом и палеогеном.

Между тем, геологи ещё на стадии проектирования полигона захоронения СХК утверждали, что никаких надёжных водоупоров между мелом и палеогеном ни на полигоне, ни в районе водозабора нет и в помине по причине фациальной изменчивости здешних отложений. Фациальная изменчивость — пустой звук для не-геологов и тех геологов, которые плохо учились в вузе. Заключается она в том, что пласты осадочных пород очень быстро меняют свой состав на очень коротких расстояниях. Скажем, пласт глины через километр-два сменяется пластом песка — и конец водоупору.

Фациальная изменчивость обычно слабо проявляется в центральных частях осадочных бассейнов, но очень характерна для краевых. Наш водозабор, и особенно — полигон захоронения ЖРО расположены на самом краю мезозойско-кайнозойского осадочного бассейна. Томск расположен на границе Томского выступа палеозойского фундамента и открывающегося на запад и северо-запад осадочного бассейна. От площадок захоронения до ближайшего выхода коренных пород каменноугольного возраста — всего 5-6 км.

Фактически ещё на стадии проектирования было известно, что даже в пределах самих площадок захоронения 18 и 18а «отдельные горизонты либо полностью выклиниваются, либо изменяют свою мощность в несколько раз». Это означает, что никаких надёжных водоупоров на полигоне нет и не было. При сдаче полигона в эксплуатацию отсутствие водоупоров протокольно было зашифровано как «недоизученность геологического строения полигона».

В ноябре прошлого года на конференции в ТПУ, посвящённой столетию геологического образования в Томске, геологи снова забили тревогу в связи с опасностью, связанной с полигоном захоронения. Заведующий кафедрой динамической геологии ТГУ профессор В. Парначёв привлек внимание к сейсмической активности и роли разломной тектоники в миграции подземных вод. Кандидат г.-м. наук Ф. Бакшт образно назвал полигон захоронения головной болью всего человечества.

Семь лет назад, в 2002 году, тогдашний председатель совета ректоров томских вузов Геннадий Рогов с соавторами В. Поповым и В. Коробкиным в монографии «Формирование и эксплуатация подземных вод Обь-Томского междуречья» уверенно говорил об опасности соседства полигона и водозабора в связи с сейсмической активизацией. Авторы указывали, что «в воде ряда режимных скважин в 1990-1992 годов были зарегистрированы техногенные радионуклиды». Содержание их было незначительным, но вопрос, откуда они проникли в палеогеновый водоносный горизонт, остался открытым.

Первые признаки прорыва солоноватых вод из мелового горизонта в скважины томского водозабора были отмечены 20 лет назад — в 1989 году, то есть, ещё до сдачи в эксплуатацию последних 70 скважин. В 1995 году, по данным ежегодного обзора экологического состояния (Госкомитет экологии Томской области, 1996 год), содержание ионов натрия и хлора в подземных водах палеогенового горизонта достигает 235 мг/куб.дм. и 496 мг/куб.дм. соответственно при фоновом содержании 10 мг/куб.дм.

В те далёкие уже теперь годы и комитет экологии, и «зелёные» были позубастее. В 1994-м был опубликован сборник «СХК глазами зелёного движения». В нём сообщалось, что в период с октября 1993-го по март 1994-го в продуктивном горизонте Томского водозабора в 18 скважинах обнаружен уран и в 14 - цезий-137 в концентрациях от 15 до 58 бк/куб.дм.

За 15-20 лет через наши водопроводные краны утекло поболее кубического километра артезианской воды. Это размер озера площадью 100 квадратных километров и глубиной 10 метров. Будьте уверены, эту воду скважины водозабора засасывали со всех сторон, но особенный приток шёл по градиенту: в полигоне шла закачка с давлением в первые десятки атмосфер, а в водозаборе постоянно осуществлялась депрессия опять же в десятки атмосфер.

Какую часть захоронённых отходов перетащил в себя водозабор, мы не знаем... Так что с артезианским водозабором, по моим прогнозам, придётся расстаться. Будем пить воду из реки?