Кино, конкурс красоты среди борцов и другие развлечения дореволюционного Томска

Посмотрим, какая культурная жизнь была у наших предков в начале XX века

иллюстрации к материалу взяты из открытых источников

Сегодняшние томичи не могут пожаловаться на отсутствие культурной жизни в городе: спектакли, кинофильмы, выставки, концерты и прочие мероприятия буквально теснят друг друга в томских афишах. И это никого не удивляет, ведь уже почти два века Томск считается одной из культурных столиц Сибири.

Посмотрим же, какой выбор был у наших предков в начале XX века: куда они могли пойти, чтобы приобщиться к культуре или просто развлечься? А поможет нам в этом, как всегда, газета «Сибирская жизнь» за февраль 1910 года.

«Жизнь микробов»: главный блокбастер-1910

^{Реклама кинотеатра «Фурор» в «Сибирской жизни»}

В начале XX века одним из самых популярных массовых развлечений во всем мире был кинематограф. Не отставал от мировых трендов и Томск: в 1910 году зрителей зазывали на премьеры томские электротеатры «Фурор», «Эхо», «Мефистофель», «Заря», «Аванс», «Декаданс», «Иллюзион» и некоторые другие. Любопытно, что в рекламах акцент нередко делался не на развлекательности представляемых картин, а на их просветительской значимости. Так, в рубрике «Томская жизнь» газета писала (заметка «Интересный почин»):

«На днях... в электротеатре «Фурор» предполагается демонстрировать картину «Жизнь микробов», причем демонстрирование будет сопровождаться популярной лекцией. В качестве лектора приглашается оканчивающий медицинский факультет студент-медик 5 курса. Недавно в «Сибирской жизни» была перепечатана из «Речи» заметка «Научное применение кинематографа», где выяснялось, что может быть разумная утилизация синематографа для выяснения тайн жизни организма. Нельзя не приветствовать первую в Томске попытку познакомить публику именно с таким значением синематографа и увеличить значение демонстрирования соединением его с популярной лекцией» (СЖ. 1910. № 26).

Краткое содержание фильма давалось в рекламе: «Внимание всех привлечено этой картиной. В капле крови, увеличенной до 50 тысяч раз, представлена борьба кровяных шариков с бациллами сонной болезни. Картина будет сопровождаться объяснениями специально приглашенного лектора» (СЖ. 1910. № 26).

Видимо, зрелище было действительно захватывающим, потому что после того, как «Жизнь микробов» прошла в «Фуроре», ее немедленно начали показывать в соседнем кинотеатре «Мефистофель», да еще и «сверх программы» (СЖ. 1910. № 32). Видимо, для тех, кто не успел посмотреть фильм до этого.

^{Реклама кинотеатра «Мефистофель» в «Сибирской жизни» — пока без «Жизни микробов»}

Дирекция кинотеатра «Фурор» активно работала над привлечением публики. Например, зазывала учителей и учеников городских школ на показ «ввиду громадного научного интереса картины «Жизнь микробов», по сниженной цене и с приглашением лектора».

Добавим, что и следующий «блокбастер» «Фурора» тоже был научного характера — это фильм «Институт доктора Пастера», который уже по традиции предполагалось сопровождать «популярным объяснением». А в параллель шли такие фильмы, как «Храм дракона в Рангоне» (картина в красках), «То было раннею весною» (эффектная картина), «Слепой банкир» (драма). Все вместе это носило название «Боевая программа».

Анонсом шло объявление о дальнейших фильмах: «Клеопатра» — «большая историческая трагедия из римской жизни, новая выдающаяся обработка сюжета», и «Наводнение в Париже» — «снято с натуры в конце января нынешнего года, величественная картина в красках. Просим не смешивать эту выдающуюся картину со старым сюжетом» (СЖ. 1910. № 31). Так что фильмы были на любой вкус — и научные, и познавательные, и мелодрамы, и комедии.

О содержании некоторых фильмов можно было узнать из газеты:

«В электротеатре «Фурор»... демонстрировались картины: «Обитатели зоологического сада в Анвере», «Монументальное кладбище в Генуе» и «По железной дороге на ледяные горы в Дании». Все три картины представляют действительно выдающийся интерес: первая знакомит с интересными представителями животного мира, из которых часть совершенно незнакома местной публике; вторая дает зрелище прекрасных, стройных, иногда в высшей степени художественных произведений скульптуры среди прекрасных аллей, террас и проч. кладбища Генуи. Но особенно хороша третья картина, дающая массу прекрасных пейзажей, то суровых, то живых. Снимки производились из заднего вагона поезда, переднюю часть которого вы иногда, при поворотах пути, видите.

Временами получается иллюзия, как будто бы действительно едете в поезде. Все эти три картины положительно следовало бы в непродолжительном времени поставить снова» (СЖ. 1910. № 26).

^{Реклама кинотеатра «Заря» в «Сибирской жизни»}

Театры попроще и фильмы показывали без особых претензий. Вот, к примеру, афиша театра «Аванс» (Почтамтская, 5):

1. «Архангел. Величественная художественная картина, удостоилась 1-й премии, большой золотой медали на международном состязании в Милане.
2. Позвольте немедленно водицы.
3. Покинутая бедняжка.
4. Голландия.
5. Сиротки.
6. Честный извозчик».

Другие кинотеатры в погоне за прибылью готовы были приглашать не только лекторов, но и певцов. Так, «Иллюзион» в 1910 году предоставил свои площади «знаменитому певцу итальянской оперы Ирнерио Ди-Марио», который исполнял «лучшие номера оперного репертуара», в том числе «Кармен» (муз. Бизе), «Травиата» (романс, муз. Верди), «Отелло» (муз. Верди) и так далее (СЖ. 1910. № 44).

Комиссаржевская и Томск

Однако до «победы» фильмов над театрами было еще далеко. Публика по-прежнему предпочитала спектакли, и в феврале 1910 года с нетерпением ожидала гастролей знаменитой Комиссаржевской. Она уже была в нашем городе в мае 1909 года, произведя на томскую публику неизгладимое впечатление. Тогда в Общественном собрании томичи смогли увидеть «Кукольный дом» Ибсена, «Бесприданницу» и другие спектакли, в которых играла Комиссаржевская. В 1909 году о ней писали как о «настоящей великой артистке», какую «еще не видал Томск и его обитатели», смотреть на которую было «большое наслаждение».

С большой радостью прочитали жители города, что в 1910 году Комиссаржевская опять собралась посетить Томск, как вдруг ее приезд оказался под вопросом:

«Гастроли труппы Комиссаржевской, назначенные на февраль в Томске, отсрочены, так как г-жа Комиссаржевская и пять артистов ее труппы в Ташкенте заболели оспой. Вследствие этого гастроли прерваны. Труппа несет большие убытки» (СЖ. 1910. № 26).

А затем до Томска донеслось печальное известие:

«Телеграф принес печальную весть о смерти талантливой выдающейся артистки Веры Федоровны Комиссаржевской в Ташкенте. Она умерла от заражения крови, осложнившего натуральную оспу, которой заболела Вера Федоровна в Ташкенте, где она со своей труппой остановилась для гастролей, составлявших часть назначенного ею большого артистического турне.

Томичи еще недавно имели возможность познакомиться с талантливой игрой Веры Федоровны, гастролировавшей здесь в прошлом году, и надеялись вскоре снова видеть ее у себя. Еще на днях из Ташкента получены были успокоительные вести, давшие надежду, что назначенные гастроли талантливой артистки осуществятся, только с некоторым опозданием» (СЖ. 1910. № 34).

Несколько дней подряд томские газеты печатали материалы, посвященные ее памяти, рассказам о ее биографии, творческом пути, об особенностях ее артистического таланта (СЖ. 1910, № 36, 37, 47 и др.). А 14 февраля в общественном собрании «по инициативе местного литературно-драматического общества при большом стечении публики была отслужена панихида по скончавшейся... знаменитой драматической артистке Вере Федоровне Комиссаржевской... (СЖ. 1910. № 37).

^{Томск. Общественное собрание.}

Гастроли артиста Ге

Как ни грустил Томск по великой актрисе, но жизнь шла своим чередом. С 16 по 19 февраля в городе проходили гастроли известного артиста Императорских театров, драматического писателя Григория Григорьевича Ге. Он привез в Томск следующую программу:

16 февраля — популярная пьеса «Трильби» — драма в 5 действиях, сочинение Гр. Гр. Ге. Роль Свенгали исполняет автор. Роль Трильби исполняет премьерша Литейного театра г-жа Макарова.

17 февраля — сенсационная пьеса «Большой человек» — комедия в 5 действиях, сочинение И. Колышко. Роль «Большого человека» исполняет артист Императорских театров Гр. Гр. Ге.

18 февраля — известная пьеса, новинка сезона столичных театров «Сатана» — пьеса в 4 д., соч. Гордина. Роль Сатаны исполняет артист Императорских театров Гр. Гр. Ге.

Начало спектаклей в 8 часов вечера. Билеты продаются в Общественном собрании.

Администратор Лундин-Вольский.
Импресарио Устюжанинов. (СЖ. 1910. № 34).

Театральные рецензенты «Сибирской жизни» не поленились дать характеристику практически каждому выступлению заезжего артиста. Первая пьеса, принадлежащая непосредственно Ге («Трильби»), была названа «эффектной, но не отличающейся глубиной содержания». Однако в ней Ге показал себя талантливым актером, а о госпоже Макаровой рецензент писал: «Красивая сценическая внешность, сочный и мягкий по тембру голос и вдумчивая игра дают основания этой артистке занять одно из первых мест в труппе» (СЖ. 1910. № 39). Не произвела на публику особого впечатления и пьеса «Большой человек», но спектакль прошел удачно, и «публики, как и на первом спектакле, было много» (СЖ. 1910. № 40).

А вот комедия «Черт» всем понравилась: «наиболее эффектные места сопровождались гомерическим смехом публики», да и Ге блистал в постановке «поразительной техникой игры (мимикой, позировкой)» (СЖ. 1910. № 41).

С большим нетерпением ожидали зрители постановку драмы «Казнь»: «переполненный зал замирал, когда взвивался занавес. Большая половина обычно-цирковой публики налицо. Многие шли на спектакль, как на конкурс», — а все потому, что в роли Годда томичи уже видели предыдущих гастролеров, и теперь хотели оценить, как же сыграет этого персонажа Ге. Но, увы, ожидания не были оправданы, Годда-Ге «не пел и не танцевал», а именно этого публика ждала больше всего (СЖ. 1910. № 42).

В целом гастроли Ге стали крупным событием культурной жизни Томска, и зрители жалели о его отъезде. Но не очень: как писала «Сибирская жизнь», «Томску в этом году положительно везет по части гастролеров. Только что проводили Орленева и Ге, как едут «передвижники», а там — также в апреле — знаменитый Варламов» (СЖ. 1910. № 44).

Литературный журнал в Томске

В дореволюционном Томске было кое-что, что никак не удается воплотить в жизнь нашим современникам, а именно — городской литературный журнал. В 1909 году это был литературно-художественный журнал «Молодая Сибирь», а в 1910 году ему на смену пришла «Сибирская новь».

«Сибирская жизнь» писала о новом литературном журнале:

«Всякое начало трудно. А «Сибирской нови» приходится пока пробивать дорогу с небольшим составом молодых сотрудников. Начинающие авторы дали за три недели много стихов и рассказов.

Правда, эти стихи и рассказы не привлекают внимания ни яркостью содержания, ни обработкой, но все-таки в целом нечто дают настроению сибирского читателя.

Из рассказов стоит остановиться на рассказе г. Гребенщикова «Песня родины» и г. Хейсина «Вечный мрак». Г. Гребенщиков человек не без способностей. Описания природы местами у него оригинальны и красивы.

Есть у него и техника.

Но за всем тем примитивность фабулы, скомканность обработки и большая мелодраматичность вызывают впечатление наивности. Г. Хейсин взял ответственную тему, подошел к ней достаточно смело, но со скудною техникой и без должного психологического понимания.

В результате — впечатление разнузданности в мыслях.

На стихотворении Тачалова мы не останавливаемся ввиду того, что этот художник достаточно известен сибирскому читателю. В заключение несколько слов о произведениях И. Иванова. Ему не место в журнале, рассчитанном на широкий круг читателей.

«Глубина таинственно рожденной зрелости духа, щедрость в мыслях и скаредность в словах» не делают произведения г. Иванова популярными, особенно если принять во внимание нервную угловатость и нарочитую внешнюю сухость стиля. Обращаем внимание на стихотворение «У врат нерастворимых». Каждое двустишие здесь дает пространственно широкий символистический рисунок.

В целом получается мистическая картина с фигурой ее творца.

А. Качоровская (СЖ. 1910. № 34).

Заметьте, что автор рецензии в целом журнал приветствовала, но вообще о нем ничего особо хорошего не сказала. У одного примитивность, у другого разнузданность, у третьего нервная угловатость и т.д. Только последнего автора более-менее похвалили. Так что инициатива молодых авторов, не встретившая общественной поддержки, в этом же 1910 году и закончилась. Вот, наверное, с той поры Томск и не может обзавестись более-менее долговечным литературным журналом...

Выставка «певца Алтая»

^{Г.И. Гуркин-Чорос. Озеро горных духов.}

Еще одним ожидаемым культурным событием февраля в 1910 году была выставка Гуркина. Как писала газета, «на днях в Томск приехал с Алтая известный сибирский художник Г.И. Гуркин, который в непродолжительном времени предполагает устроить выставку своих новых картин. Как мы слышали, на этот раз г. Гуркин выставит 20 более или менее крупных картин и очень много этюдов. Кроме означенных работ на выставке будут фигурировать многочисленные фотографические виды Алтая, сделанные братом художника С.И. Гуркиным» (СЖ. 1910. № 34).

«Сибирская жизнь» анонсировала выставку «талантливого алтайца» следующим образом:

«В 224 экспонатах (картины, этюды, рисунки) художник представляет почти весь мощный, особенный и красивый Алтай. Ученик знаменитого художника Шишкина, Г.И. Гуркин на этот раз является не только пейзажистом, но и дает алтайского человека, хотя и заявляет скромно, что это только проба, что, может быть, только в будущем он даст и лицо, и душу алтайца, а теперь, по его словам, и природа представлена еще не вся и не со всей своей красоте и силой.

Но и часть картин, показанная нам художником, производит впечатление, будто мы побывали на Алтае: мы боялись, что водопады зальют нас, что с утесов мы сорвемся, что камни полетят в нас, а от ледников на нас веяло холодом.

^{Г.И. Гуркин-Чорос. Хан-Алтай.}

Надо надеяться, что после угарного и в большинстве случаев бессодержательного праздничного времяпровождения томская публика на выставке Гуркина найдет истинное отдохновение» (СЖ. 1910. № 47).

Лекции для всех

Одной из форм проведения досуга в дореволюционном Томске были публичные лекции. Лекторы никогда не могли пожаловаться на отсутствие слушателей: люди охотно собирались, чтобы послушать, например, про фотодело или про язык эсперанто, как это было в феврале 1910 года.

Про лекцию, посвященную эсперанто, «Сибирская жизнь» писала довольно подробно:

«14 февраля в сибирском обществе техников инженером К.М. Стрижевым был прочитан доклад о международном языке эсперанто. Вот вкратце содержание доклада.

Все более и более усложняющаяся международная жизнь заставляет людей избрать какой-нибудь интернациональный язык. Ни так называемые живые языки, ни языки мертвые не могут быть избраны для этой цели. Международным языком может быть только искусственный язык; существование последнего вполне возможно. Требования, которые могут быть предъявлены к искусственному языку, претендующему на роль международного, следующие: простота грамматики, логичность, легкость для изучения, гибкость, богатство языка.

Всем этим требованиям удовлетворяет язык д-ра О. Заменгофа — эсперанто. Достоинства языка эсперанто заключается в следующем:

1. Грамматика его необыкновенно легка — она состоит всего из 16 коротеньких правил (все правила без каких-либо исключений);
2. Словарь содержит всего около 25 коренных слов; такие незначительные размеры словаря объясняются тем, что даны постоянные и ясные правила для словообразования, так что из одного слова можно создавать другие, не имея надобности заучивать производные;
3. Орфография чрезвычайно проста — все читается так, как пишется.

Несмотря на все это, язык звучен, гибок и богат. Превосходство эсперанто и его пригодность для роли международного языка доказывается его быстрым распространением во всех частях света. В настоящее время на эсперанто выходит свыше 90 газет и журналов, эсперантских обществ и групп насчитывается около 1600. За границей эсперанто вводится уже в школах, в некоторых даже в качестве обязательного предмета и т.д. В России центром эсперантского движения является Москва, где издается журнал «Ondo de Esperanto» (Волна эсперанто).

Аудитория наградила лектора шумными аплодисментами.

С. Обр» (СЖ. 1910. № 38).

В Томске, кстати, была попытка издавать журнал на языке эсперанто и даже нашли цензора, владеющего этим языком, но в итоге разрешения получено не было, и дело заглохло.

А про лекцию по фотографии была помещена небольшая заметка:

«Профессор Я.И. Михайленко приступил к целому ряду общедоступных лекций по фотографии. Необходимость такого курса чувствуется очень сильно. За последнее время фотографирование сделалось популярным среди самых широких слоев публики. Но без элементарных фотографических знаний работа их не может быть продуктивной.

В виду этого в бесплатной библиотеке 23 февраля состоялась первая лекция профессора томского технологического института Я.И. Михайленко. Для начала лектор дал слушателям понятие о действии объектива в фотографической камере. При помощи подробных чертежей и фотографических снимков, демонстрируемых на экране, ему удалось заинтересовать публику и, кажется, достигнуть намеченной цели. По окончании лекции г. Михайленко был награжден дружными аплодисментами» (СЖ. 1910. № 45).

Любопытно, что журнал, посвященный фотоделу, в 1914 году в Томске выходил, правда, недолго, но благодаря ему мы можем узнать о бурном развитии фотографии в Томске в начале XX века, и увидеть образцы работ дореволюционных фотографов.

^{Работа И.Н. Пенькова «Портрет» в журнале «Временник Сибирского фотографического общества». Томск, 1914 г.}

Страсти на ринге

Для томичей, которые хотели не столько «просветиться», сколько развлечься, существовал цирк Стрепетова. В феврале 1910 года здесь проходил чемпионат по французской борьбе, в рамках которого был проведен «конкурс красоты телосложения борцов, участвующих в чемпионате». Как писала газета, «согласно большинству полученных записок, 1-й приз — большой золотой жетон — получила «Черная маска», 2-й приз — малый золотой жетон — Болеслав Дернау» (СЖ. 1910. № 40).

^{Томский цирк. Начало XX века}

Страсти здесь кипели не только вокруг конкурса красоты: «распоряжением полицмейстера, участвовавший в чемпионате цирка Стрепетова, борец Мартынов» был исключен из чемпионата! Газета писала:

«Поводом к исключению послужило следующее: 17 февраля в цирке происходила решительная борьба между Мартыновым и Дернау. С самого начала борьбы Мартынов, наступая на Дернау, позволял себе умышленно жестокие, недозволенные приемы и, несмотря на неоднократные предупреждения судей о недопущении подобного, а также и замечаний публики, что так поступают только «мясники», Мартынов продолжать применять свои «приемы», еще больше возмущая публику. Под конец, схватив Дернау ниже пояса (недозволенный прием), продолжительное время вертел его кругом, вниз головой, вызвал этим у противника рвоту, а затем бросил его на землю. После этого Дернау в бессознательном состоянии был под руки уведен с арены.

В распоряжении полицмейстера говорится, что Мартынов уже не в первый раз замечен в нарушении правил французской борьбы, а кроме того и в разных подстрекательствах, нарушавших общий порядок. А поэтому, во избежание могущих произойти нежелательных инцидентов с публикой, предлагается обязать Стрепетова исключить Мартынова из чемпионата французской борьбы, а Мартынову объявить, что дальнейший вход в цирк ему воспрещен даже в качестве постороннего зрителя...» (СЖ. 1910. № 41).

^{Томские борцы}

Однако как-то эту проблему удалось решить, и буквально через несколько дней цирк дал в газету рекламу о бенефисе «известного атлета и первоклассного борца г. Мартынова», который:

«в первых раз подымет без всяких приспособлений живую лошадь с всадником», в первый раз исполнит «испанскую борьбу с громадным быком (быка доставят из мясной торговли Я. Кисельмана)»

«бенефециант будет бороться с тремя профессиональными борцами подряд:

• с г. Али-Ахмет – по-турецки с маслом,
• с г. Шнейдер по-японски джиу-джитцу,
• с г. Кудряшовым по-кавказски» (СЖ. 1910. № 44) – и так далее, и тому подобное.

Как же было не пустить в цирк такого разностороннего атлета, готового и быка победить, и продемонстрировать владение японскими техниками борьбы?

И вот наконец газета опубликовала итоги чемпионата французской борьбы. Угадайте, кто получил «первый приз — звание чемпиона Сибири, почетный пояс г. Томска и 900 рублей»? Уже известный даже нам господин Мартынов.

«Второй приз — золотой жетон и 600 р. г. Гойер («Черная маска»), третий приз — 300 рублей и большой серебряный жетон — г. Дернау» (СЖ. 1910. № 47). Мои симпатии как читателя — на стороне последнего.

Чудеса в Паноптикуме

Ну и наконец для тех, чья душа жаждала чудес, был открыт «Большой Музей Паноптикум».

^{На Почтамтской улице ждали посетителей чудеса «Большого музея Паноптикума».}

Реклама извещала почитателей этого вида развлечений:

«На самое короткое время

Угол Почтамтской и Ямского переулка, открыт ежедневно с 10 часов утра и до 11 часов вечера

БОЛЬШОЙ МУЗЕЙ ПАНОПТИКУМ состоящий из 5 отделений.

На сцене новость! Первый раз чудо XX века.

Ада — дама, поднимающаяся на воздух

без всяких приспособлений, эта новость показывалась во всех столичных городах и производила фурор. Надо видеть, чтобы поверить!

Кроме того, показывается девушка-лилипут Матрена Степановна Елманова, 18 лет, рост 17 вершков [примерно 76 сантиметров], а также демонстрируется биоскоп...» (СЖ. 1910. № 41).

И ведь это мы еще не рассказываем о спектаклях, которые ставили разнообразные благотворительные общества и кружки учащихся; о публичных лекциях университетских профессоров на самые разные темы, от математики до садоводства; о вечерах и «утрах», чтениях и заседаниях, о скачках на томском ипподроме и о многих других мероприятиях, которые ежедневно проходили в Томске.

Так что можно смело утверждать: весь доступный спектр развлечений и увеселений, на любой вкус (и кошелек), был доступен жителям дореволюционного Томска.