Многодетное сердце
История о большой семье и безграничном материнстве
— В органах опеки нам предложили: «Хотите посмотреть мальчика? Он у нас «парашютист». Егорка попал в детдом по несчастью — мама выкинула его из окошка третьего этажа. Он получил черепно-мозговую травму, но остался жив. Я его увидела, а у него такие глаза — как бусинки! Я его к себе прижала и сказала: «Это мое».
Из «системы» — домой
Сначала Козыревы взяли под опеку шестилетнюю Валю. Ее увидела во время педагогической практики в детдоме их старшая дочь Татьяна: «Мам, там такая девчушка хорошая есть! Всех навещают, а к ней никто никогда не приходит». Тогда, в 1990-м, в семье уже было трое своих детей. Елена Петровна с Сергеем Геннадьевичем оформили документы и забрали девочку к себе.
— К тому времени я уже знала, что хочу большую семью. И муж не был никогда против, — говорит она. — Пособия тогда были мизерные, а мы получали нормально — у нас были силы и возможности содержать приемных детей.
— Позже забрали 11-летнюю Иру с младшей сестренкой Леной: их мама умерла от рака, а ее брат не смог взять девочек к себе. На тот момент в семье было пятеро родных детей и Валя. Переживали, что Ира — уже взрослый ребенок, со своими интересами, но дети как-то очень быстро сдружились, — вспоминает женщина.
После Иры и Лены у них был перерыв — поднимали на ноги приемную малышку Олесю с ДЦП. Доктора говорили им: «Отнесите, отдайте ее». У нее руки не работали, и пошла она только к трем годам. До 14 лет — гипсы, процедуры, операции, поездки... Козыревы сделали все возможное. Девочка поправилась, выучилась. Сейчас ей 21, она живет в Томске и часто приезжает домой.
Потом появились подростки Лиза и Данил, чуть позже — Полина. А девочка Катя побыла немного, но не захотела жить в городе, и ее забрали родственники в деревню. Все они сейчас выросли, учатся, живут отдельно. Шесть лет назад пришла Валерия — сейчас ей 12, у нее школа, тренировки...
Всего семья Козыревых из Северска приняла из детских учреждений 22 ребенка. Своих детей у них десять. Сейчас в семье 11 ребятишек, девять из них — приемные.
Быт, огород и прочие приятности
Рабочий день мамы Лены начинается в 06:30. Сначала завтракают малыши, потом старшие. Она отвозит на машине младших в разные детские сады, возвращается.
— Потом муж везет детей в школу, а я остаюсь с малышкой дома. В перерыв, когда ребятишки в школе, надо убрать, постирать, еду приготовить ко времени, когда они со школы придут. Вечером дети отрываются по полной — они же где-то бегать должны. В саду — сиди, в школе — не бегай, не прыгай. Поэтому, когда они приходят домой, туши свет: первые два часа это что-то! Вот так потихоньку и живем.
У младших много дополнительных занятий: Егора возят на подготовку к школе и к логопеду, а Миша, Захар и Ангелина ходят на брейк-данс в садике. Лера занимается теннисом, а Люда готовится к конкурсам по стихам.
Шесть лет назад Козыревы из пятикомнатной квартиры переехали в коттедж под Северском — Сергей Геннадьевич с сыном Аркадием сами его построили. Свежий воздух, свои куры, козы, огород, спортивная площадка. Прошлым летом два бассейна ставили — для старших и для малышей.
Управляться с небольшим сезонным хозяйством помогает 18-летний Данил, старший из парней. Он учится в Томске, а когда приезжает домой — возится с отцом во дворе. Младшим нравится «возиться» в огороде. Никто не заставляет — самим все это интересно. Взрослые Мария и Диана — главные мамины помощницы, а подростки — по мере возможности: где — посуду помыть, где — за малышами приглядеть. Супруг, когда свободен, тоже помогает по дому и на кухне.
В выходные детей в доме еще больше: старшие приезжают в гости с семьями. А на дни рождения на большом праздничном столе у Козыревых всегда много тортов.
По зову сердца
— Когда вы впервые задумались о приемных детях?
— В детстве я часто лежала в больницах. Там мелких детишек, брошенных родителями, иногда давали старшим девочкам — нам 13-14 было. Мы уделяли им внимание, возились с ними, на улицу выносили — нам это было в радость. И я всегда мечтала, что когда выйду замуж, то обязательно возьму хотя бы одного ребенка, который остался без мамы и папы. Долгое время я работала секретарем на молокозаводе, и мне это нравилось. Но что меня больше всего занимало — это дети. В 1986 году, когда родился Аркаша, я ушла в декрет. И больше не возвращалась.
— Обычно мы с мужем детей спрашиваем: «Можно, к нам придут еще дети?» Все уже привыкли жить в большой семье и относятся к этому не настолько сложно. У нас все как-то быстро вливаются в коллектив: адаптация максимум две недели. Потом — они как будто вечно жили здесь. Может, просто я такая, что стараюсь быстренько приглядеться к ребенку и войти в его жизнь. Мы никогда не задаем вопросов о том, как он жил раньше, не спрашиваем о маме и по какой причине он попал в учреждение. Если хочет, он со временем сам расскажет.
Мы воспринимаем ребенка таким, какой он есть: с его мыслями, идеями, со всем прочим. И он потихоньку входит в домашнюю жизнь. Я не заставляю называть меня мамой: устраивает называть тетей Леной — ради бога. Но когда Иришка недели через две обратилась ко мне «мама», у меня, знаете, в душе такое приятное ощущение появилось, что не мой ребенок настолько привязался ко мне. А временные ребятишки меня сразу мамой называли.
Временные — это сестры Влада, Саша, Ксюша и их брат Паша. На тот момент «постоянных» детей не было. «Возьмите ребятишек, Елена Петровна, мы знаем, что вы можете», — попросили в опеке. Ребята прожили у Козыревых четыре года, пока их родная мама не вышла из тюрьмы и не забрала к себе.
— Они были слабенькие, мы их подлечили, подняли на ноги, — рассказывает мама Лена. — Дети общались с мамой по телефону. Когда она вернулась, я посмотрела на нее — нормальная женщина. Она очень скучала по девчонкам, говорит. Когда забирали, она-то, конечно, к ним со всей душой, а они от нее в сторону. Но сейчас все у них вроде восстановилось. Мы с ними часто перезваниваемся — с девочками и с мамой. Мне было тяжело их отдавать. Я до сих пор очень скучаю по ним.
А маму 10-летней Людмилы и ее брата Руслана из Самуськов лишили родительских прав. Обычно Елена Петровна старается не брать местных детей: бывает, родственники детей начинают потом права качать, но тут рискнула. Люда учится в специализированной школе и читает стихи. Руслану сейчас четыре: год назад, когда привезли, он не говорил ни слова, но теперь речь появилась.
Младшенькие
Время идет, дети растут, учатся. Те, кому дают квартиры от государства, пробуют жить самостоятельно.
— Когда старшенькие уехали — освободились места, — вспоминает Елена Петровна. — У меня было разрешение на троих детей, и после Валерки у нас стали появляться малыши. И их было много.
Егор (1,4 года), Миша (6 месяцев), через два месяца – Ангелина (5,5 месяца). В тот же год Козыревы узнали, что у Егора родился брат Захар, и тоже забрали в семью.
— Мы, конечно, с мужем обсуждали, что мы с одногодками будем делать. Говорю: а как троих сразу рожают и воспитывают? Посмотрели малыша — он так похож на Егорку! Ну как их разделить?
Самой младшей, Варе, сейчас год и четыре месяца. Увидев ее прошлым летом в интернете, Елена Петровна с дочерью Марусей решили, что уж ее-то точно забрали. Оказалось, нет: шесть человек отказались от нее — у малышки «алкогольный синдром», и в девять месяцев она весила всего 6,4 килограмма при росте 60 сантиметров. Врач в детском доме спросил Елену: «Вам диагноз прочитать?» — «А зачем он мне?» — ответила она.
— Чем быстрее детей забирают в семью, тем быстрее они восстанавливаются, и многие диагнозы со временем просто исчезают. Я когда Варварку увидела, мне настолько стало жалко, что она там пропадет. В детском учреждении детям делать нечего — такое ощущение, что они там деградируют: вроде и уход хороший, но внимания столько нет, сколько дома. Дома целый день то мама, то папа. Потом приходит весь мой «детский сад» и школьники — они все с ней.
Здесь все свои
— Мы с мамой часто смотрим сайт департамента семьи: там каждый четверг добавляют в базу новых детей, и их количество не уменьшается. Тогда я смотрела только на Варю и говорила: мам, давай спросим. И уговорила, — делится со мной 19-летняя Мария, младшая дочь Козыревых. — Варвара — это для меня все! Мы ее привезли — трогать страшно было: она была очень маленькая и все время спала. А сейчас она такая девочка — прям «пельмешка»! Смотрю на нее и думаю: мы это сделали, мы ей помогли. А если бы не забрали, она бы и сейчас лежала там в кроватке.
— Как тебе жить в большой семье?
— Весело (улыбается). Шумно. А как еще? Дети бегают, играют, развлекаются — они везде. Я дружу со всеми — у нас все дети отличные. Не знаю, как мама так их подбирает, но мне они все нравятся. Родители всегда нас спрашивают, как мы к этому отнесемся, если они возьмут кого-то: согласны или нет. Я спокойно к этому отношусь — я обожаю детей! Они приезжают, мы знакомимся, и ты привыкаешь к ним. Я много времени с ними провожу: сделаю дела по учебе — и сразу к ним. Друзья в шоке: «Как ты живешь? Как ты все успеваешь?» Я привыкла, я все успеваю и помогаю маме. Не то чтобы помогаю — просто делаю то, что люблю.
Из родных детей я самая младшая. Старшие разъехались, у них свои семьи, мы все общаемся — и вживую, и в соцсетях. Мама нам всем объяснила, что она хочет этого, горит этим: она видит детей в интернете, едет узнавать о них, об их болячках, едет знакомиться. И забирает. И мы к этому хорошо относимся. У нас нет чужих, все — свои. Если мама сейчас еще кого-нибудь возьмет, я спокойно приму. Сама я не хочу большую семью: я ведь буду врачом — это трудно совмещать будет.
— Как мама к этому отнеслась?
— Она спокойно восприняла — каждый выбирает свою жизнь. Мама не заставляет делать как она.
— Приемные дети – это не для всех?
— Думаю, что нет. Надо к ребенку подход найти, а не все же умеют это делать. Возьмут, а потом через месяц отдают — много таких историй знаю. У нас такого никогда не было. Мама взяла, значит, она дорастит до 18 лет. Потом уже это их решение — общаться с нами или не общаться. Все общаются — у нас весело, у нас дружно! Мы в детстве с папой на рыбалку ездили, у каждого свои снасти были. За ужином папа обожает всякие истории рассказывать. Все думают, что у нас семейный детский дом, но я не чувствую этого. У нас просто семья.
Профессия — мама
В семье Козыревых каждый сам выбирает свой путь. Аркадий — строитель. Сергей — военнослужащий. Влада — будущий врач-неонатолог, и Маша пошла ее по стопам — учится в медицинском колледже. У Карины один свой ребенок и двое приемных. Самой старшей, Татьяне, 46 лет, она судебный пристав, у нее сейчас девять приемных ребятишек (пятерых они с мужем уже выпустили) и пятеро своих.
А в планах Елены Петровны с Сергеем Геннадьевичем — снова дети. В ближайшее время в семье будет пополнение (свои дети уже в курсе). Они это затеяли еще в сентябре прошлого года, но из-за ковида процесс немного затянулся.
— Поеду, посмотрю. Мне по фотографиям они понравились.
— «Они»? Двоих хотите взять?
— Вообще-то четверых. Они из одной семьи — как их делить?
Им с мужем по 64 года, но она не чувствует себя на свой возраст. Может, потому, что дети маленькие — болеть некогда. Говорит, ее одноклассницы при встрече жалуются: там болит, сям болит. А у нее ничего не болит и есть еще силы и желание помочь детям, чтобы они выросли в нормальной семье.
— В детских домах есть еда, вещи и все прочее. Но это не дом. Каждому ребенку нужны родители, в каком бы возрасте он ни был. Нужна мама, которая пожалеет, разберется в непонятных вопросах, что-то доброе скажет. Мне, допустим, самой тяжело: у меня мамы не стало — ей было 85. Мне ее не хватает до сих пор.
— Мне говорят: «Зачем ты их столько набрала? Наверное, богатой хочешь быть». Отвечаю: давайте вы хоть по одному возьмите, а потом скажете. Я многих вырастила с пеленок, они мне звонят, советуются, приезжают и привозят внуков, все общаются со мной и с мужем. Они все — мои дети и мои внуки. За деньгами я не гонюсь: с этим у нас все в порядке, все уходит в семью. Да, я буду богатой, но не деньгами, а своими детьми. Потому что я очень люблю детей.
— Вы мечтали когда-нибудь о карьере?
— Я по специальности мастер детской и женской одежды пятого разряда, я прекрасно шью и вяжу. Но, скажу честно, я всю жизнь хотела воспитывать своих и приемных детей. Это была моя мечта и, получается, моя карьера. Даже объяснить не могу — это где-то в душе, внутри. Все время я кручусь-верчусь в куче ребятишек. И мне это нравится.
