«Говорят, геологи — романтики...»
Фотографии из экспедиций в Сибири 60-летней давности и сегодняшняя подготовка геологов в Томске
В 2024 году День геолога в России пришелся на 7 апреля. У праздника нет фиксированной даты, с 1966 года его принято отмечать в первое воскресенье апреля. Это не случайно: в этом месяце идет подготовка к летнему комплексу работ и начинается выезд в экспедиции. Этот день считают своим и специалисты близких к геологии профессий: буровики, маркшейдеры, проходчики.
Мой собеседник — Сергей Родыгин, кандидат геолого-минералогических наук, доцент кафедры палеонтологии и исторической геологии ТГУ, преподаватель с многолетним стажем. В канун праздника мы поговорили с ним о геологии, томских традициях этой профессии и геологическом образовании.
Про образование
— На вопрос о том, чем отличается геологическое образование в ТГУ и ТПУ, отвечу так: у нас в университете оно более классическое, более теоретическое, а в политехническом — более прикладное. А именно: направлено на геологоразведку, на бурение, геофизику, изучение гидрогеологии, геологии редких элементов и так далее. У нас в ТГУ все это есть, но в гораздо меньших объемах, а больше внимания уделяется именно таким классическим дисциплинам, как стратиграфия, палеонтология, геоморфология, тектоника, минералогия, петрография… Хотя сейчас эти секторы образования уже во многом перекрываются.
— Вы давно работаете со студентами, начиная с первокурсников. Скажите, когда они приходят, у них горящие глаза? И активно ли идут на факультет? Я слышала, что в 90-е годы был какой-то провал и в эту профессию не шли. Это так?
— У нас не было сложностей с набором, но конкурсы, конечно, падали. В те годы, о которых вы говорите, мы набирали, но практически без конкурса. А сейчас он есть. Что касается романтизма… Он продиктован именно полевыми условиями работы. Когда попадаешь в поле, становишься романтиком, и вы это тоже знаете.
Есть определенный процент людей, которые, попадая в поле, только и думают: «Ой, скорей бы мне из этого ужаса снова в городскую привычную среду!» Сейчас таких больше становится. Но если в эту среду попадает человек с романтическими задатками, он, конечно, становится романтиком. И остается им на всю жизнь. Наверное, с этим связано то, что среди геологов очень много поэтов, много художников. Издают сборники стихов и рассказов — и у нас в Томске, и в Москве, Красноярске, других крупных городах.
— А Александр Городницкий, которому недавно 91 год исполнился? Геофизик, поэт, бард… Пишет и поет до сих пор.
— Да. Я бывал на его концертах, его песнями восхищаюсь со студенческих лет. Когда мы готовили сборник творчества томских геологов, то просмотрели много разных поэтических изданий. Но там были просто сборники стихов. А «Томская геологическая россыпь» получилась лучшей! Она же совсем другая. Это подарочное издание. Там не только стихи, но и геологические были-рассказы, байки, даже ноты песен. И картины, созданные геологами-томичами, иллюстрируют книгу.
А какой сборник издал Анатолий Пшеничкин! Конечно, при большой поддержке ТПУ, где он работает. «Поэтическая минералогия» — таких тоже нет в стране.
Золотой век геологии vs современность
По словам Сергея Родыгина, период, начавшийся после окончания Великой Отечественной войны и до конца 1970-х годов, называют золотым веком советской геологии, поскольку на это время пришелся расцвет геологической деятельности. В первую очередь — геологической съемки.
— Геологическая съемка — это составление геологических карт на определенную территорию. В первую очередь — миллионного масштаба (в одном сантиметре на карте — миллион сантиметров или 10 километров реальной местности — прим. автора). Затем производится съемка 200-тысячного масштаба и, наконец, 50-тысячного масштаба, который не успели провести, к сожалению. Но вот «двухсотка» закрыла всю территорию Советского Союза. И даже успели выпустить новое поколение карт для некоторых районов.
В чем их значение? При геологической съемке проводится целый комплекс работ, в том числе и по поискам месторождений полезных ископаемых, которых было открыто множество в СССР и которыми так богата сейчас Россия. Богатства недр сопредельных государств — все это также результат работы наших геологов в бывших союзных республиках.
Полевые работы геологов, 1955 и 1956 годы. Там, где нет дорог
В годы, когда из-за железного занавеса были затруднены и экспорт, и импорт минерального сырья, страна должна была обеспечить себя основными полезными ископаемыми. Была поставлена задача, чтобы Советский Союз стал самодостаточным в этом плане.
Конечно, нужна была поддержка государства. Геологическая съемка — дело очень затратное! В «золотое время» геология была приравнена к армии по вниманию к ней, по снабжению. Отрасль была обеспечена всем: финансированием, оборудованием, снаряжением. Все шло для этих целей.
Это имело и теоретическое значение. Если у тебя территория — белое пятно, то о какой теории можно говорить? Когда геологи начали работать, эти белые пятна стали постепенно заполняться. 200-тысячную съемку (когда в одном сантиметре — два километра) завершили к концу 70-х годов.
А Средняя Азия и Казахстан до войны вообще были одним белым пятном. К 1980-м годам, когда завершился золотой век геологии, Казахстан по многим видам минерального сырья занимал первые места в Союзе. Там и нефть, там и газ, и уголь. Редкие металлы. И сейчас он занимает первые места по урану, по золоту, другим полезным ископаемым. Туркмения — это газ, открытый нашими геологами, которых после распада Союза просто вышвырнули, — рассказал Родыгин.
— Да, это было грустное время. И у нас, даже на нефтяном севере области, геологи оставались если не без работы, то подолгу без заработка. Хорошо, что ситуация изменилась.
Я показываю Сергею Родыгину оцифрованные снимки моего отца — Федора Бакшта. Он был кандидатом геолого-минералогических наук, инженером-исследователем. С 1956 года работал геофизиком вначале на производстве, а с 1975 — в НИИ, участвовал в планировании, организации и выполнении геолого-геофизических исследований золоторудных полей и месторождений Горного Алтая, Кузнецкого Алатау, Енисейского кряжа, Восточного Саяна и Забайкалья. Занимался и экологическими проблемами с применением геофизических методов. Завершил карьеру сотрудником Томского политехнического университета, с которым был связан со времен учебы.
Всю жизнь, начиная с середины 50-х, занимался фотографией.
Геологи возвращаются из маршрута на базу, 1956 год
Буровая, 1958 год. Вышка из бревен! Таких давно нет
— Знаю, что вам нравятся эти снимки как документы бесчисленных полевых сезонов…
— Мое впечатление — замечательные фотографии! Они показывают, насколько было сложно работать по сравнению с нынешними условиями. Открытия, которые 50–70 лет назад были сделаны, достигнуты благодаря прекрасному образованию геологов и геофизиков той эпохи. Плюс, как я уже говорил, поддержка сверху. И такой энтузиазм снизу! Даже завидно.
— Осталось ли место романтике в этой группе профессий? Нужны ли сейчас навыки, без которых было не обойтись, о которых писал еще академик Обручев? Я просматривала его учебник «Полевая геология», написанный сто лет назад. Интересно!
— Они остались частично. Хотя сейчас и говорят, что старые инструменты: геологический молоток, горный компас отходят на второй план. А на первый выходят компьютер с мышкой и все эти методы, геоинформационные системы. Но я считаю, что, несмотря на появление всяких инструментальных методов дистанционного зондирования Земли, всяких космических снимков, все равно: если нога геолога здесь не прошла, значит, район нельзя считать изученным до конца.
— Бывают ли геологи, которые ни разу в жизни не надевали, образно говоря, кирзовые сапоги?
— Такие специалисты есть, они предпочитают жить в городе. Сидеть за компьютером, обрабатывать, оцифровывать собранную кем-то до них информацию: старые карты, отчеты. Но я бы не стал называть их геологами. Они стоят на могучих плечах советской геологии.
К сожалению, сейчас сильно сократилось финансирование геологоразведочных работ. К тому же многие исследования ведут частные организации. А для них что главное? Быстренько, при минимальных затратах, получить прибыль. Конечно, можно пожалеть, что съемка сейчас не проводится. Карты двухсоттысячного масштаба второго поколения отражают новый уровень развития геологии. Но они охватывают лишь отдельные участки, точечно. А искать месторождения сейчас сложнее. То, что было на поверхности и легкодоступно, уже открыто. Надо идти вглубь.
— На сайте геолого-географического факультета ТГУ сказано, что вы много лет ведете практику у студентов.
— В этом году летом будет 50 лет.
— Вы выезжаете со студентами на базу в Хакасию. Что из себя представляет эта база ГГФ ТГУ? Какие там условия? Где живут, как питаются?
— Это место, где студенты на полигоне проходят свои учебные практики. Мы считаем, что если студент попал в полевые условия, ему надо узнать полевую жизнь. Поэтому мы принципиально против поваров. Студенты готовят сами, занимается этим дежурная бригада. Не на костре, конечно. Раньше много лет у нас была печка, теперь — шикарные, как в хороших столовых, электропечи. Есть водопровод, горячая вода. Живут в палатках. В хороших: чтобы было тепло и сухо, чтобы здоровье не страдало, но — палатки. Возим на автобусе.
Лагерь геологов, конец 1950-х
В экспедициях рядом со взрослыми часто можно было увидеть подростков: брали в тайгу и горы своих, и даже принимали их на работу с 14-и лет
1965 год, Горный Алтай — заброска геофизической партии
— Что будущие специалисты постигают в ходе практики?
— Основы геологической съемки. Из старых инструментов остаются геологический молоток, компас. Из нового: GPS-приемник для определения координат. А в последние годы (надо идти в ногу со временем) мы им раздаем планшеты, один на бригаду. В планшеты зашита программа, созданная специально для геологической съемки. Они туда заносят свои наблюдения, привязывают геологический маршрут. С помощью этого же планшета делают снимки, привязывая их. Можно загружать туда космические снимки, старые аэроснимки и любые карты этой площади: топографические карты с рельефом, геоморфологические, гидрогеологические. Я считаю, что это очень современно и правильно.
Мы обязательно прививаем студентам навыки первичной геологической съемки. И конечно, знание минералов, горных пород, умение определять по алгоритму их или ископаемые остатки, окаменелости. Чтобы геолог, попав в поле, был подготовлен.
— Неужели на полигоне еще можно найти ископаемые остатки? Я думала, за эти годы их уже все собрали.
— Нет. Находим новое.
Мы, конечно, с политехниками дружим, сотрудничаем. Между нашими базами — примерно 30 километров. Их база существует с 1958 года, создавал ее Георгий Алексеевич Иванкин — замечательный преподаватель. В политехническом была замечательная школа съемщиков. Там было столько прекрасных геологов! Тот же Иванкин, Л.В.Пешехонов, В.Е. Номоконов, Б.Д.Васильев.
Геологическая съемка — это первичное звено. Съемщики покрывают маршрутами всю площадь. Фиксируют проявления рудных минералов, которые потом разведываются, обязательно измеряют природную радиоактивность. После них приходят геологоразведчики, геофизики, буровики. То есть наступает этап разведки, доразведки. А потом уже приступают к делу эксплуатационщики, которым и достаются денежные потоки. Кто эксплуатирует — тот и получает.
— Согласна. Я видела и знаю, как живут в бывших геологических поселках области старики, работавшие в нефтегазоразведочных экспедициях. Они жизнь положили на разведку месторождений нефти и газа, а теперь, если не уехали, печки дровами топят. Еще попробуй купи те дрова!
А ведь не только по Союзу работали томские выпускники-геологи. Сколько их уезжало по контрактам за рубеж!
— Очень много. Везде. Наша томская школа очень ценится. Несмотря на то, что общий уровень просел, все равно мы выделяемся на фоне других. В 90-е годы, когда не было финансирования, уходили кто в предпринимательство, кто в милицию. А кому-то приходилось и на рынке торговать. А сейчас большинство устраиваются по специальности. Правда, специфика теперь такая, что многие работают в частных компаниях. Если попадают в нефтегазовую отрасль — прекрасно! А кроме того, в России на высоком уровне золотодобыча. В ней такие особенности, что с использованием новых технологий можно получить хорошую прибавку даже с отработанных раньше месторождений. Извлечь то, что не извлекалось раньше.
По-прежнему в цене уголь, особенно кузбасский — коксующийся, высокоуглеродистый. Потому и там есть работа для выпускников. А в нашей области — Туганское месторождение песков, в составе которых много редких элементов. Оно разрабатывается.
— Так что не нефтью единой?
— Да.
— Завершающий вопрос: допустим, перед вами 17-летний сын или внук ваших друзей, и он говорит: «Хочу идти в геологи!» Что вы ему скажете?
— Отлично! Я бы сказал: «Иди и поступай! Эта специальность всегда будет востребована». Просто потому, что наша цивилизация основана на чем? На эксплуатации минерально-сырьевых ресурсов планеты. Энергетика, металлургия, химическая промышленность. Нужно золото. На первые места выходят литий и другие элементы, которые раньше были не сильно нужны. А сейчас их «с руками оторвут». Всегда это будет востребовано. И — хотим мы этого или не хотим — придется вкладывать больше средств. Никуда от этого не денешься. Значит, всегда нужны будут и специалисты.
Еще возможен такой вариант: наше образование, которое студенты получают, оно очень разностороннее. Выпускники факультета могут работать в областях, близких к компьютерным технологиям, ГИС-программам. Не обязательно геологических, а смежных. То есть образование, которое получают в ТГУ, фундаментально.
