Как политехники поймали «молнию» в спальне на Каштаке (фото)

Семья Туркиных жила в двухкомнатной квартире в панельной девятиэтажке по улице Карла Ильмера. И вот именно на Святки в 1985 году в их спальне стали происходить пугающие хозяев чудеса. О них инженер Туркин сообщил в редакцию газеты «Красное знамя». Аккуратно напечатанное на машинке письмо вначале попало в руки корреспондента Владимира Иванова. Он прочитал, расхохотался и собрался было писать фельетон на тему сходящих с ума запойных алкоголиков. Но мне было не до смеха. Инженер Томской КЭЧ (квартирно-экспуатационная часть гарнизона) сообщил редакции, что в его спальне почти каждую ночь из-под кровати вылетают светящиеся шаровые молнии. И с грохотом взрываются у окна. Я отобрал письмо у Иванова и тут же отвез в Томский политехнический институт. Так в Томске начались плановые исследования аномальных явлений.

Надо уточнить, что первые редкие ночные взрывы начались в квартире Туркиных еще в конце 1984 года. Но именно в январе они стали грохотать по два-три раза за неделю. Инженер обращался в ЖЭК, оттуда приходили электрики, проверяли проводку, отключали квартиру от сети, но ничего не помогало. Канонада продолжались, хозяев стала мучить бессонница. В апреле за ночь бывало по два-три взрыва. Не дождавшись помощи от ЖЭКа, Туркин через несколько месяцев обратился с жалобой в газету.

В политехе я отдал письмо Владимиру Луневу, сотруднику НИИ ядерной физики при ТПУ. Он сразу же созвал заседание недавно созданной научно-общественной организации — Томской группы по исследованию аномальных явлений. По описанию Туркина был поставлен диагноз «шумной» квартире — в ней завелся полтергейст. При советской власти это слово было запрещено упоминать в печати. Но уже близок был ее конец, и наступили некоторые послабления.

На заседании молодых ученых-политехников было решено в эту же ночь организовать дежурство в квартире Туркиных. Решили поймать «шаровую молнию» на месте происхождения и зафиксировать весь этот процесс приборами и фотоаппаратами. Мне поручили отвечать за фотосъемку, так как я работал в газете и лучше всех умел обращаться с фотокамерой. Когда я вечером приехал на место исследования, в прихожей уже стояли десять пар обуви нетерпеливых исследователей. В коридоре перед дверью спальни сотрудник НИИ высоких напряжений Геннадий Николаев прицеплял провода к какому-то хитрому прибору, на кухне доцент из политеха геофизик Владимир Сальников настраивал радиоприемник на длинные волны, в самой спальне устанавливали штативы для фотоаппаратов.

Хозяева бродили по квартире как сироты и спрашивали, что еще нужно для подготовки исследований. Я попросил у них плотное одеяло и наглухо занавесил окно в спальне, чтобы свет уличных фонарей не мешал снимать шаровую молнию. Два фотоаппарата «Зенит-Е» я прикрутил на штативы, направив объективы на место, где по рассказам хозяев взрывались «молнии». Когда свет во всей квартире выключили, я открыл объективы аппаратов, перекручивая в полной темноте пленку на один кадр каждые полчаса. Если бы вспыхнула молния, она автоматически попала бы на черно-белую пленку.

И вот сидим мы в спальне, обсуждаем свои приключения. Наши разговоры записываются на кассетный магнитофон, который принес Владимир Лунев. А инженер института оптики атмосферы Юрий Иванов лег поперек на кровать, держа перед лицом свой фотоаппарат «Зоркий» и палец — на спуске.

Около часа ночи в квартиру кто-то позвонил. Хозяйка открыла дверь, поговорила с гостем, дверная дверь захлопнулась. Оказалось, приходила женщина, жившая этажом ниже. Она спросила, нет ли у Туркиной крючков для вязания… После хозяйка пояснила, что она с этой женщиной вообще не знакома. Так — встречала иногда на лестнице и кивала ей головой.

И вот вскоре после ухода странной ночной гостьи в спальне раздался мощный взрыв. От яркой вспышки все на некоторое время ослепли. А Юрий Иванов, лежавший головой в метре от эпицентра взрыва, даже потерял сознание. Но, тем не менее, он успел инстинктивно нажать на спуск своей фотокамеры. Звук взрыва был записан на магнитофон. Добавлю, что этот взрыв не был для нас совсем неожиданным. За два часа до него начались мощные помехи в радиоприемнике, стоявшем на кухонном столе. Из динамика доносилось громкое «рычание», да такое, что чуть не порвался бумажный диффузор. А прибор, стоявший в коридоре, показывал периодические резкие изменения степени ионизации воздуха в спальне. Как это бывает перед сильной грозой.

Мои фотоаппараты благополучно засняли взрыв. Но один из них преподнес два сюрприза.

Во-первых, на контрольном снимке, который я сделал при комнатном освещении еще до полуночи, проявился силуэт какого-то мужчины. Снимал я сам, и никого в кадре не было. Во-вторых, уже после четырех часов утра из-под кровати последовала еще одна вспышка света. Но ее никто из исследователей не видел глазами! Мы решили, что это был не обычный свет, а ультрафиолет. Это версия подтверждалась тем, что линолеум на полу от этого «света» явно флюоресцировал.

В семь утра я уже был у себя дома, проявил и отпечатал получившиеся фотографии и привез их на Каштак, в квартиру Туркиных. После того, как отдал отпечатки Владимиру Луневу, в спальне, из которой уже с согласия хозяев вынесли кровать, снова произошел маленький электрический разряд, который достался Владимиру Сальникову.

Закончилась эта история тем, что по результатам исследования каштачных молний доцентом Сальниковым был составлен толстый научный отчет, в котором выданы рекомендации по «разминированию» нехорошей квартиры. Городские власти предоставили Туркиным другую равноценную квартиру, а старую отремонтировали и покрыли пол (сверху настелили новый линолеум) заземленной медной сеткой. Честно говоря, истинных причин этих событий тогда выявлено не было, но за последующие четверть века мы далеко продвинулись вперед в изучении этой категории аномальных явлений.

Стало ясно, что часть взрывов и пожаров инициируются такими вот «шаровыми» молниями. Мне даже удалось заснять в 1998 году на видео процесс возникновения в воздухе (перед экраном неработающего телевизора) сгустка плазмы температурой около тысячи градусов. Если бы рядом был горючий предмет, мы бы имели еще один загадочный пожар, который эксперты привычно списали бы на короткое замыкание. Более того, мы установили, что знаменитый пожар на Останкинской телебашне в Москве в августе 2000 года был вызван именно такими процессами, какие мы наблюдали в спальне панельной девятиэтажки на Каштаке.

Я, конечно, написал по свежим следам статью под названием «О молниях в спальне». И она появилась в газете « Красное знамя» от 31 мая 1985 года, но заголовок тогдашний редактор Николай Нестеренко удлинил. Он добавил слова «…и строительных недоделках». А саму статью отредактировал так, что из нее вытекала банальная причина «шаровых молний». Для обывателя (за моей подписью) сообщалось, что строители при отделке забыли под линолеумом оголенный провод под напряжением. И он «искрил», создавая электрические разряды высотой до полутора метров… Поясню, что для таких пробоев требуется электрическое напряжение в полтора миллиона вольт, но никак не сетевых 220.

Этого коварства я не смог перенести и, уволившись из редакции, перешел работать в Институт оптики атмосферы. Благо образование и квалификация физико-химика это позволяли.