Город с наркотиками

Врачи-наркологи бьют тревогу: количество больных, поступающих в клиники, растет. Раньше наркоманы употребляли гашиш и марихуану, теперь — соли и спайсы. Считается, что спайсы — это почти легально и не опасно. О том, что зависимость от них начинается намного быстрее, а курильщик может заболеть шизофренией, продавцы «синтетики» умалчивают.

В НИИ психического здоровья тихо и очень чисто. Меня проводят в чей-то пустой кабинет. Он заставлен старыми письменными столами и шкафами, на одной стене полки закрыты цветасто-коричневой шторкой. В комнату входит Олег (имя изменено) — высокий худощавый молодой человек с рябым лицом, на вид ему лет 17. На худой шее торчит кадык, голос резкий, как будто механический. Олег поступил сюда пару дней назад — родители поняли, что их сын принимает наркотики, и привезли его лечиться.

— Началось все со школы, с обычных природных наркотиков: анаша, марихуана, гашиш… — начинает свой рассказ Олег. — В первый раз не действует ни на кого, не понимаешь, что это такое. Но компания не меняется, люди остаются те же самые, нет-нет, да и появится у кого-то что-то, предлагают попробовать. Почему нет? Тем более, в кругу знакомых людей, под пиво. Постепенно понравилось, испытал расслабление от этого курева. Мне тогда было лет 18.

Сейчас Олегу 25. Все это время он пробовал различные наркотики, кроме героина («На него у меня табу», — категорично заявляет Олег), но успел закончить один из вузов Томска. В университетские годы начал употреблять чаще — по выходным, с друзьями, вместо пива и походов по клубам, которые молодой человек не любит: там наркотики, говорит он, более сильные.

— Пить не хотелось, я читал, что от алкоголя клетки головного мозга отмирают полностью, а если курить травку, но какое-то время не употреблять, они восстановятся. В будние дни я учился. Курил по выходным, чтобы расслабиться, отвлечься от проблем, сбросить напряжение.

Друзья были теми же – со школы. В университете появились новые, но они, как и Олег, по выходным «курили травку». Меньше года назад Олег с товарищами попробовал новые наркотики — спайсы и соли. Они были дешевле, одного пакетика хватало на большее количество затяжек, чем в случае с марихуаной или гашишем. До этого Олег уже пробовал разные смеси, но они ему не нравились – имели, как он говорит, короткий эффект и были слишком жесткими: наступало сильное помутнение, становилось страшно, Олегу казалось, что он сейчас умрет. От тех спайсов, что он попробовал в прошлом году, ощущения оказались другими…

— Покурил сначала один раз, потом еще и еще… Потом почувствовал, что начинается физическая привязанность…

— Через какое время появилась привязанность?

— Через неделю.

Шизофрения

Спайсы — это травяные курительные смеси. При их изготовлении «травку» обрабатывают синтетическим веществом, которое обладает психоактивным действием, вызывая у человека различные необычные ощущения. Но эти синтетические вещества — чаще всего каннабиноиды — довольно быстро начинают влиять на центральную нервную систему, вплоть до того, что у курильщиков спайсов возникает пожизненная шизофрения.

— От употребления синтетического каннабиса развиваются шизофреноподобные психозы, — рассказывает врач-нарколог, старший научный сотрудник НИИ психического здоровья Алексей Аболонин. — Они характеризуются нарушением восприятия, мышления, возникновением бреда и галлюцинаций.

По словам Алексея Аболонина, в течение последнего года количество поступающих в лечебные учреждения и реабилитационные центры «курильщиков» заметно увеличилось — теперь они составляют до 80 % всех больных, в некоторых городах Сибири отделения бывают заполненными. В больнице с помощью препаратов у наркоманов снимают расстройства восприятия, мышления, больной начинает адекватно воспринимать окружающих. А потом врачи советуют пройти курс реабилитации в специализирующихся центрах. Их сейчас в городе немало, чаще всего они созданы некоммерческими организациями, члены которой сами когда-то были наркоманами. Такие центры регулярно проверяет городская антинаркотическая комиссия, работают там по известной методике — так называемой 12-шаговой системе. Медики отмечают: прохождение реабилитации в таких центрах имеет хорошие результаты, ведь с наркоманами работают те, кто когда-то употреблял сам. Но со спайсовыми и соляными наркоманами здесь возникли некоторые проблемы.

— Спайсы настолько быстро разрушают психику, что работать с такими больными на реабилитации чрезвычайно сложно, — объясняет Алексей Аболонин. — У них затруднена выработка новых навыков, они с трудом усваивают программу. Шизофреноподобные расстройства могут остаться у больного на всю оставшуюся жизнь. Под влиянием синтетических наркотиков быстро наступает истощение нервной системы. Пациенты могут иметь амотивационный синдромом: его посадили — он сидит, куда-то привели — стоит. Заставить его что-то делать практически невозможно. Иногда проходит месяц, два, три, полгода, в реабилитационном центре видят, что работать с таким человеком бесполезно, он программу не усваивает. И приходится его отправлять домой. Хотя родители готовы сделать все. Раньше такие случаи были единичными, в последнее время стали происходить чаще. Когда я говорю «в последнее время», имею в виду год-полтора.

Со спайсами много и законодательных проблем. Быстро появляются новые аналоги, поэтому какое-то время опасная «травка» может продаваться вполне легально — чтобы ФСКН включила ее в список запрещенных препаратов, нужно провести экспертизу, а на это уходит время. Аналоги появляются довольно часто, ведь ни для кого не секрет, что наркотики — огромный бизнес. Наверняка, ученые, занимающиеся изготовлением спайсов, имеют такое оборудование, которое и не снилось ни одному государственному научному институту. Еще одна проблема — спайсовые и солевые наркоманы не попадают под отдельный учет – просто потому что в соответствующей документации нет такой графы. Есть алкоголизм, наркомания опиатная, наркомания каннабисная, токсикомания, психостимуляторы, галлюциногены… Но спайсы имеют смешанный характер действия, и поэтому зачастую наркологи не знают, в какую графу записать больного: «Наркомания каннабисная» или «Психостимуляторы»?

Сложно определить наличие синтетических наркотиков по анализу крови. Простая экспертиза этого не покажет, нужно делать специальную, а ее проведение стоит около полутора тысяч рублей. Но и она не сможет выявить все синтетические вещества, ведь состав спайсов и солей часто меняется, а некоторые химические вещества быстро разрушаются, их можно определить только в течение нескольких часов. Потому и нет статистики о количестве летальных случаев, связанных с применением спайсов, — человек под действием «синтетики» может попасть в ДТП, выпрыгнуть из окна, пойти купаться в холодной реке. А эксперты в крови у него ничего не обнаружат.

— Раньше было такое психотропное вещество — называлось «Би-Зет». Оно предназначалось для распыления над позициями противника, и его солдаты становились неадекватными, не могли оказать сопротивления. Управление войсками терялось полностью. По сути, данные вещества близки к «Би-Зету» —к оружию массового поражения с психотропным действием, — рассказывает Алексей Аболонин.

— И какой может быть выход из этой ситуации?

— Нам надо снижать спрос. А для этого… Смотрите, в мусульманских же странах нет такого? А почему? Потому что там каждая семья отвечает за своих детей. Если в семье есть один наркоман, тень падает на всех родственников. Если кто-то увидит ребенка курящим — сразу скажут семье. А у нас? Ребенок знает четырех курящих сверстников и никому не говорит.

Получить адреналин

— Вы покупали наркотики через Интернет? — спрашиваю у Олега.

— Да.

— По известной схеме: заказывали, вам оставляли пакет в каком-то месте, скидывали SMS с адресом, вы приезжали и забирали?

— Да.

— На ваш взгляд, как сейчас в городе складывается ситуация с наркотиками?

— Очень плачевно. Трафик везде. Абсолютно. В любой подъезд ни зайди — вскрыты все щитки, там все это прячется. У этого очень, очень большой трафик. Это касается не только курения, но и солей, порошков. Город «красный», и за этим смотрят спустя рукава, потому что многие полицейские, те же самые гаишники, на том же сидят. Народ, который употребляет, — в возрасте до 21 до 30, таких процентов 70-80.

— Насколько я знаю, чаще употребляют студенты среднеспециальных учебных учреждений?

— Нет, не все.

— И студенты вузов тоже?

— Конечно.

— Но в меньшей степени?

— Нет. Даже, может быть, студенты вузов чаще, потому что у них больше денег. Они в основном сидят не на курении, а на порошках.

— Получается, что народ не чувствует опасность, не боится впасть в зависимость?

— Это модно, — безапелляционно заявляет Олег. — Это трафик, понимаете? Это способ заняться чем-то. Ты начинаешь звонить, узнавать, у тебя появляются какие-то движения: съездить туда, сюда, узнать там, здесь. Если у тебя нет денег, ты начинаешь узнавать, у кого есть, договариваться о встрече, потом взять у кого-то еще, чтоб первому отдать. Ты что-то делаешь. И поэтому этим все занимаются.

— Но у нас же много альтернатив такой деятельности: студенческие инициативы, в университетах ведется социальная работа…

— Да это… все не то. Это скучно. После того, как впадаешь в этот трафик, все остальное становится скучным.

— Потому что там есть адреналин?

— Да. У тебя даже мозг начинает работать по-другому, ты начинаешь прорабатывать схемы, как и что сделать, — сквозь смех Олег добавляет, — порой эти схемы достойны такого уважения, не каждый человек способен придумать такое. Остальное все скучно. Ходить в спортзал — ну и что, ходишь ты в спортзал, качаешь мышцы, и что? Ты ходишь в один и тот же спортзал каждый день, в одно и то же место, поднимаешь одно и то же железо, и ничего интересного в этом нет.

— И тогда как с этим бороться? Какую альтернативу предлагать?

— Понимаете, этим людям не нужна альтернатива. Им это неинтересно. Я сам старался себя чем-то отвлечь, найти какое-то хобби, потому что понимал, что нужно чем-то заменить… Что я бы предложил сейчас — это сделать какую-то дрифт-школу. Многие любят этим заниматься, это реально дает всплеск адреналина. Организовывать какие-то гонки — таких людей это прельщает, они к этому тянутся. Нужна некая альтернатива, которая позволит с минимальными усилиями получать адреналин.

— У вас есть мечты?

— Да. Уехать из Томска, потому что здесь нет перспектив. Уехать от родителей. Хочу как можно больше путешествовать. А еще есть такая дурацкая мечта: хотел бы пройти какие-нибудь курcы, типа «Уроки выживания» на «Дискавери», что-то в этом роде…

Через паузу Олег добавляет:

— Ну, и, конечно, еще мечтаю о семье, детях.

— У вас есть девушка?

— Да.

— Она знает?

— Нет. И я бы не хотел, чтобы она об этом узнала.

— Олег, а почему вы согласились со мной разговаривать?

— Не знаю. Просто. Почему бы и нет? Я открыт для общения.