Владимир Костин: «Премию вручила мне Улицкая»

Томский писатель Владимир Костин стал одним из десяти финалистов главной литературной премии России «Большая книга». А в читательском конкурсе, проходящем в то же время, наш земляк оказался лауреатом - книга Костина «Годовые кольца» заняла второе место.

Из Москвы Владимир Михайлович привёз приз – мраморную статуэтку с эмблемой «Большой книги», интересные предложения и множество впечатлений. Вот об этом мы и беседуем с писателем. Отметим, что в числе лауреатов Владимир Костин – единственный писатель, живущий не в Москве.

- Владимир Михайлович, попасть в финал национальной литературной премии «Большая книга» - непросто и очень почётно. Это уже победа, с чем вас и поздравляем. А как проходило торжество?

- На церемонии «Большой книги» присутствовали многие российские писатели. Нас, финалистов и будущих лауреатов «Большой книги», усадили на сцену, а напротив, в зале, можно было видеть Алексея Варламова, Людмилу Улицкую... Присутствие известных писателей придавало церемонии особенно торжественный смысл.

После официальной части удалось пообщаться почти со всеми, с кем хотелось, например, с тем же Алексеем Варламовым, одним из самых интереснейших российских писателей. Мне предложили послать рассказы в авторитетный литературный журнал. Заинтересовал я и известного кинорежиссёра – не буду пока называть фамилии. Ей понравилась моя повесть «Бюст», появился замысел ее киновоплощения, что для меня, конечно же, было весьма лестно.

Словом, я благодарен судьбе и обстоятельствам, что попал в такую замечательную компанию! А премию мне вручала сама Улицкая. На церемонии несколько раз прозвучало: «Сборная России по литературе». Показалось немного легкомысленно, и всё же…

- В «Литературной газете» я читала блестящую рецензию на вашу книгу. Она давала основания предполагать, что Костин станет лауреатом основного конкурса и получит премию. Чего не хватило для победы?

- Были сильные конкуренты: живой классик Владимир Маканин (первое место), известный литературовед Людмила Сараскина с книгой о Солженицыне (второе место). Третьего лауреата - Рустама Рахматуллина, автора книги « Две Москвы, или Метафизика Москвы» - и меня разделили всего 7-8 голосов членов жюри!

А ещё мне не хватило ресурса. Дело в том, что в течение полугода все финалисты «Большой книги» встречались с читателями и критиками в Москве и Питере, других городах, бывали на книжных ярмарках. Меня тоже приглашали, но я не миллионер, не коммерсант - не было средств в Москву ездить… И в каком-то смысле я остался величиной неизвестной. Увы, каждая рецензия начиналась со слов: «Никому не известный писатель из Томска». Ну нет у меня материального ресурса! Книгу я издавал за свой счёт, посылал в Москву 135 экземпляров для жюри – тоже за свои деньги... Спасибо оргкомитету «Большой книги» за то, что догадались оплатить поездку в Москву на церемонию, сам-то я ни о чем не попрошу…

Конечно, определённые надежды на денежную премию были, и некоторое разочарование после объявления результатов наступило. Хочу здесь быть правильно понятым – что-то подавало мне надежды. Например, мнение крупнейшего из ныне живущих в России литературных критиков Станислава Рассадина, прозвучавшее в газете «Культура». Он дал очень высокую оценку книжке. Опять же это движение в читательском конкурсе тоже настраивало на определённый лад, очень хорошая была пресса. Критик Яковлев даже назвал меня «диковинным цветком российской словесности».

…А потом, когда разыгралась комическая история с Чубайсом, который присылал курьера к моей сестре за книжкой, я совершенно взволновался…Представьте, звонят мне в Томск : «Мы из приёмной Чубайса, Анатолий Борисович интересуется вашей книжкой…» Известно же, по крайней мере, так рассказывал режиссёр Иосиф Райхельгауз, когда был в Томске, что Чубайс, оказывается, страшный книголюб и книгочей, следит за всеми новинками. Правда, я не знаю, когда он успевает читать…В ответ на просьбу достать книгу для Чубайса я посоветовал обратиться к моей сестре, у неё оставалось несколько экземпляров. Естественно, я не поверил, думал, что кто-то таким оригинальным способом хочет книжку получить, думаю, ну пусть почитает ещё один человек…

И вдруг, действительно, приезжают к сестре от Чубайса, спрашивают, сколько стоит книга, она дарит им экземпляр и получает шикарный букет из белых роз, который сохранила до моего приезда…

- Отвлечёмся от конкурса. Когда преподаватель филологического факультета ТГУ, а затем интересно работающий тележурналист Владимир Костин стал писателем?

- Писать-то мне всегда хотелось, но, во-первых, я боялся, понимал, что со своими взглядами не вписываюсь в ситуацию, связанную с советской литературой и прочее. Потом я сам себе очень не нравился в определённый жизненный период. Мне казалось, для того, чтобы писать, нужно хорошо поработать над самим собой: привести себя в порядок, не совершать тех жизненных ошибок, которые я успел наделать. Затем была Куба, которая очень много перевернула, заставила поверить в себя. Ещё я два года строил дом, и когда вернулся на факультет, то понял: мне здесь делать нечего…Сильно я заскучал тогда. Тут грянула перестройка, затем «ускорение 90-х», и я не мог покинуть университет, потому что здесь платили хоть какие-то деньги. Приходилось искать приработки, кормить семью, и тут было не до писанины…Я рождал по 1-2 рассказа в год, и первую книгу написал только в 98 - м , уже уйдя из университета…

А «Годовые кольца» появлялись кусками. Позапрошлым летом понял, что если книгу не закончу нынче, она не выйдет никогда, у меня просто не будет сил. Я отправил жену и сына к родственникам на всё лето, себе оставил тысячу рублей, два блока сигарет, рассудив, что умереть с голоду товарищи не дадут...

И какое это было счастье! Я сидел в пустой квартире с открытыми окнами и писал, писал, писал… Это была моя Болдинская осень, я писал, не отрываясь... Потому что в нашем деле главное - разогнаться, найти ритм, а дальше уже само идёт. Но разогнаться так трудно... Я написал половину рассказов, повесть, отнёс книгу в издательство и полгода ничего не мог писать: был выжат, как лимон. Ведь писать – такая дикая нагрузка на ум, душу, сердце…

И если я сейчас возьмусь за приработки, то моё дело снова будет отложено! И та повесть, замысел которой мне очень нравится, объёмный замысел, новая для меня тема, гротесковая... Но семью надо кормить, уже и так со мной до ручки дошли… А мне ещё раз хочется участвовать в конкурсе «Большой книги», это высшая национальная премия, тем более, что меня туда снова приглашали.

- Что сейчас волнует писателя Костина?

- Увы, в России экономика, наша проклятая экономика, с опущением многих российских граждан в маргиналы, не даёт развиваться культуре! Она привела к развалу огромного и когда-то достаточно здорового литературного рынка, который был в советские времена. Увы, многие потенциальные читатели – учителя, педагоги высшей школы, старшеклассники, студенты – находясь на маргинальной грани, не могут покупать книги. Плюс влияние масс-культуры, отучающей от серьёзного чтения…

Да, нам открылся мир информационный, у нас было много надежд , что прикоснёмся к сияющим родникам демократии, свободного мира... На самом же деле на нас хлынула канализация, и с этой канализацией и масс-культурой пришло вот что. Во-первых, мы в нищей стране стали смотреть на то, как хорошо живут сытые люди в сытых странах. Пришли идеалы сытой жизни, совершенно непристойные и неуместные в нашей-то ситуации. Тут же началось расслоение, которое ещё больше усугубило отчуждение человека от мира и самого себя. Ведь масс-культура лишает человека чего-то существенного, самого главного в нём. Мы сейчас настолько обмелели и настолько, самое обидное, с этим свыклись, настолько превратились в существа городского стада, что даже кажется, произошла какая-то революция в самом человеке.

Меня, как писателя, очень волнует и наше беспамятство, наше неумение извлекать уроки из своего горького опыта… И самые драгоценные вещи, которые связаны с человеком: полнота его переживаний, нежные интимные чувства к детям, женщине и, наоборот, нормальная здоровая семья - все эти вещи-то уходят в их тонкости, неповторимости, в их естественном природном аромате... Этого всего нет, за этим приходится уже гоняться писателю, искать в окружающей тебя жизни…То, что раньше было навалено - как жемчуг с морского дна, сейчас скрыто в страшных бурых кучах бытия.

- А как вы оцениваете нынешнюю молодёжь – наше будущее?

- Я 20 лет работал вузовским педагогом и даже немного школьным. В том-то и дело, что никаких существенных изменений среди людей, которых мы называем молодёжью, не произошло. Единственное, что, скажем молодёжь моего поколения была воспитана рядом с библиотеками и внутри библиотек-домашних. А сейчас у людей моложе 40 лет вы не найдёте домашних библиотек. Это очень важный и недооцененный еще ни кем фактор. Но в целом молодёжь всё та же. Она очень жадно ждёт какого-то послания от жизни, готова его принять, это здоровое послание…И плохо, что существующая коммуникационная система эти послания опосредует.

Сейчас многое зависит от того, создастся ли в следующем поколении людей, тех, кому 20-25 лет, критическая масса, которая сможет повести за собой всех остальных в чрезвычайно здоровом, нормальном, ритмичном направлении. Мне кажется, что этот шанс нами ещё не упущен. Другое дело, что дорога к этому может быть парадоксальной, потому что мы живём в очень и очень напряжённом мире, мире нервном, находящемся на какой-то грани, мире, сквозь который проходит множество трещин. И я боюсь, что добро может прийти к нам толко после переживания результатов встреч с трещинами и нервными взрывами. Во всяком случае, «дуэль не кончен», как говаривали в старину… Мне хочется верить в молодёжь, и мне кажется, что у неё есть большой ресурс.

- Если сейчас была бы возможность сесть за письменный стол, то Владимир Костин написал бы одну повесть…

- ...затем ещё одну, несколько рассказов, и снова пошёл бы на конкурс «Большая книга»!

- То есть, замыслов много?

- Слава Богу! Самое страшное с замыслами, когда они перестаивают, как дерево в лесу, когда они переспевают. У меня такое чуть не случилось, но, к счастью, хватило сил, вот хватит ли их в следующий раз? Потому что износ-то - жуткий. А впереди - замыслы двух романов, но еще была бы возможность работать… Был бы ресурс, а хуже бы я не написал.

Так что надо работать, работать и работать. А когда действительность представляет нечто мерзкое, нечто такое, куда не хочется возвращаться, то спастись можно и сил набраться для борьбы, только уйдя в библиотеку. Да-да, уходя в библиотеку, ты уходишь в другие времена, в другие эпохи, к другим людям… Вспоминаешь, каким человек был и каким может стать. Это же даёт огромные силы! А разница между людьми эпохи Пушкина и нами – всего лишь 10-15 поколений! Поэтому на предков надо опираться. Если человек не разговаривает с мёртвыми, он ничего не стоит, как бы жутковато это не звучало…