Олег Кислицкий: «Клоун всегда грустный... А иногда просто хочется поесть!»

Семь лет назад, познакомившись с Олегом, я сразу сравнила его с лесковским Левшой. Длинные русые волосы, борода, добрейшая улыбка и огромное желание творить. Тогда он только что возглавил Гильдию томских художников и уже начал обивать пороги городских чиновников, предлагая эскизы оригинальных скульптурных работ к 400-летию.

Спустя семь лет Кислицкий почти не изменился. Только морщин возле глаз стало побольше. От смеха или все тех же хождений по кабинетам? Все так же не любит чиновников и обожает женщин. Совершенно равнодушен к своей популярности, несмотря на то, что уже выпустил шесть книг литературных пародий и стал автором шести скульптурных памятников.

— Твою голову не вскружило даже восхищение писательницы и телеведущей Дуни Смирновой на днях поэзии в Одессе? Неужели она не нашла повода позлословить, почитав твои вирши?

— Голову абсолютно не вскружило. Я к восхищению уже привык. Нет, не припомню, чтобы она злословила. Наоборот, она все время смеялась. Я, говорит, не могу твою пародию одолеть целиком, после четырех строчек начинаю хохотать!

— Над твоими пародиями хохочут, а в жизни, я знаю, ты часто бываешь грустным. Да посмотреть на того же Марка Захарова или вспомнить Григория Горина... Не часто видела их хохочущими...

— Ну, вопрос , конечно, интересный. Ты вспомни еще пародиста Иванова с телевидения. Согласен, у всех — каменные лица. Почему? Ну клоун всегда грустный... По жизни, по сути... А иногда просто хочется поесть!

— Слышала, что у тебя уже с полтысячи пародий. Всех томских поэтов не на раз, выходит, перебрал?

— По большому счету, у нас 50 поэтов. На каждого пришлось примерно по десять пародий. Так что в Томске уже все вспахано. Неинтересно. Когда еще что-то глупого напишут.

— Неужели на тебя не обижаются?

— Обиделся Александр Цыганков один раз. Больше не слышал. Я на него много написал. Вот послушай:

Александр Цыганков
Очень в лирике толков,
И велик, и монотонен,
Чисто классик Цыганков!

— На «монотонен», наверняка, обиделся...

— Да он этого еще не слышал!

— Ты даже не предупреждаешь, что готовишь пародию?

— Конечно, нет! Если опубликовался — это уже не твое! Ты отдал людям, а уж они как отнесутся... Но я очень редко пишу ругательные пародии, их штук десять всего. Просто бывает обидно за слово!

Поэт, как нагретое тело,
И будет он греть до того,
Покуда не охладело
Горячее тело его.

Автор — Григорий Кружков. Вот мимо такого проходить нельзя! Дружище-поэт, ты думай, что публикуешь! А потом народ будет говорить, что это стихи. А это — не стихи!

— А в чем смысл пародии?

— Смешно сказать о великом. Или о псевдовеликом. Пародия еще ум в порядок приводит у псевдопоэтов.

— Это ты о попсе?

— Слушай, ну это такой бред! Мне на днях диск принесли — я долго хохотал!

Я не знаю, что мне делать,
Для меня это странно,
Ты мне сделал предложение
Интимного плана.

— Ты и за Лебедева- Кумача взялся, за Вознесенского...

— Я бы не стал смешивать Лебедева-Кумача с попсой. Но как пройти мимо таких строк:

А вчера послал по почте
Два загадочных письма,
В каждой строчке — только точки:
Догадайся, мол, сама...

Вот о чем должна думать девушка, по-твоему?

— Намеки какие-то влюбленного парня...

— Да это же шпион Антанты, она думает! Азбука Морзе в письме! А вот недавно попался под руку сборник Анатолия Поперечного. У него много хороших стихов и песен, которые поет моя мама. Читаю такие строки:

Там на тонких розовых ветвях,
В зарослях черемухи душистой,
Соловей российский, славный птах,
Распевает песнь свою со свистом.

А вот мои:

В розовых поет себе кустах
Соловей до утренних зарниц.
Никакой он не российский птах,
Потому что он российский птиц!

— А маме твоей нравится?

— Да!

— Она же библиотекарь? А-а, так вот откуда все пошло! Ты читал много в детстве.

— Какие были на свете книги — я все прочел. Потом написал шесть своих.

— А если серьезно, кто твои любимые писатели ?

— Маркес. Я даже с работы отпросился тогда, читал всю ночь и день «Осень патриарха» и «Сто лет одиночества». Конечно, Бунин, «Темные аллеи». Это такая прелесть! А какая эротика! Платонова безумно люблю. Ты только послушай: «И он закрыл свои теплые глаза...» Позавчера перечитал «Тараса Бульбу».

— А чем твоя шестая книга «Избранные насмешины» отличается от других?

— Там собраны лучшие пародии, 100 штук. Мы задумали такую серию «100 стихотворений». Как отчет о жизненном пути.

— Слушай, а почему тебя не принимают в Союз писателей?

— Я один раз сходил туда — плюнул и ушел. Но ты такой ответ напиши: Кислицкий сначала как заплакал, а потом долго хохотал!

— Шесть книг. А где ты деньги берешь?

— Но я же еще памятники делаю!

— Забыла! У тебя их тоже, вроде, уже шесть?

— Любовник — он валяется где-то на задворках, полуразрушен, но все почему-то о нем помнят. Мы сваяли его за неделю в 2001 году и повесили на балконе Облсовпрофа. Скоро нашему Творческому союзу будет десять лет, и мы снова повесим туда Любовника.

— Того, старого?

— Старый любовник (хохочет)! Нормально звучит! Дальше — Монтер, с него, кстати, и начались все томские памятники. Затем Тапки возле гостиницы Томск-1, корова Маня и Кот ученый в Анжерке, Младенец у роддома и Домовичок возле ЗСМ.

— Расскажи о Корове и Коте, я их не видела...

— Заказал директор мясокомбината. Корова в натуральную величину, стоит посередине садика, травку щиплет, пионеры по ней лазят. А Кот с сосисками на воротах сидит. Заденешь за сосиску, а он говорит: «Не тронь мое — купи свое!» И так семь кричалок.

— Странно, директор из какой-то Анжерки вдруг захотел...

— Знаешь, а появились уже новые люди. У тебя много денег и ты свободно можешь войти в историю. Вот тебе путь в вечность! А что там в Анжерке-то народ видел? Терриконы и грязь по колено. Но какая там вкусная колбаса, Нина... (закрывает мечтательно глаза)
Нам тогда сказали — берите, сколько унесете...

— Ну не надо о колбасе! Я еще не обедала... Не пойму все же, какая выгода директору? Вот у нас на памятнике Татьяне крупными буквами написано: «Мальцев, Макаров». Директор-то написал свое имя?

— Да нет! И наш бизнесмен, который профинансировал Младенца Лешку, тоже отказался от этого! Ну как ты не поймешь — памятник все равно останется людям! Все остается людям!

— Все-таки признайся, с кого ты лепил младенца?

— Нина, такого ребенка нужно делать только с красивой женщиной!

— Поняла. Какие памятники на очереди?

— Появится заказчик — Медведей, гуляющих по улицам Томска, хоть завтра выдали бы. Памятник родителям, возле ЗАГСА. Ну почему нужно к Пушкину идти, при чем здесь он?! Памятник стилизован под дерево, а наверху гнездо с птицами. Папа несет в клюве еду, а мама — кормит птенцов. На Синем Утесе, куда ездят молодожены, еще одно гнездо. Мальчик с девочкой сидят на яйцах. Это памятник семье. Для ТВЗ — памятник изобретателю. Ну надо же чем-то Путина удивить! Мужик, босой, летит на деревянных крыльях. Ну это как полет мысли. И чтобы надсмеяться над кризисом, мужика мы вызолотим! Это недорого.

— Читатели портала спрашивают твоего совета, как бороться с хандрой?

— Ты раскупорь шампанского бутылку
И перечти «Женитьбу Фигаро»!

Не я придумал — Александр Сергеевич, но помогает.

— Еще интересуются завтраком пародиста.

— Напиши: груша «конференция» и кофе «Максвел Хаус». Это не будет рекламой?

— Ты не устал смешить?

— Знаешь, я сделал бы акцент вот на чем. Есть женщины, которые очень красиво смеются. И вот чтобы услышать такой смех, я готов смешить еще очень долго.

«Женщина приходит раз в неделю...» Г. Скарлыгин

С женщиною столько канители,
Надо и принять, и угостить,
А она приходит раз в неделю,
Ну зачем, скажите, так частить?

И к чему мне голову морочить,
Я и так задерган и устал,
Женщина! Ты ходишь часто очень,
Приходи-ка лучше раз в квартал!