Олег Кислицкий: «Отлитой в металле надписи The WALL нет ни в одном городе!»

Недавняя новость о том, что четыре томских памятника вошли в топ самых странных по России, до сих пор обсуждается местным интернет-сообществом. Действительно, странно! Ведь одного из названных памятников — «Любовника» скульптора Олега Кислицкого — в Томске даже «и не стояло». Месяцем ранее горожане спорили, каким быть памятнику дяде Коле, а между его конкурсантами-создателями вроде даже какой-то скандал разразился. А тут на тебе — уже и ректор захотел памятник. Нет, не себе. Вячеслав Новицкий просто возжелал лицезреть возле меда четверку битлов по два миллиона за каждого. Поразмышлять о монументальной «эпидемии», охватившей томичей, портал попросил председателя правления Томской региональной организации Творческого Союза художников России скульптора Олега Кислицкого. А заодно и поговорить, почему столь уныла наша городская среда, где беспрепятственно появляются шокирующие скульптурные формы и с трудом пробиваются оригинальные произведения.

— Давай начнем с памятника дяде Коле. Знаю, тебя эта история очень задела.

— Еще бы! Ведь его проект был придуман мною аж в 2004 году. Но немного предыстории. Наш Творческий союз и гильдия, куда вошли художники, скульпторы, фотографы, поэты, создали в 2007 году программный документ «Народный памятник». Там перечислены 100 скульптурных композиций для Томска. В том числе и постовому дяде Коле Путинцеву. Заказчиком памятника в 2009 году стало областное УВД. Николай Платонович Путинцев с супругой были у меня в мастерской, он позировал, потом оценивал эскизы. Так появился проект памятника знаменитому постовому. Но тут грянула смена руководства — ушел Гречман, пришел Митрофанов, к которому я и обратился по поводу дальнейшей судьбы памятника. Он обещал принять решение, но, видимо, недосуг все было. И вдруг прошлой осенью, после смерти Путинцева, узнаю, что памятник дяде Коле уже готов у Антона Гнедых.

— Олег, но потом же объявляли конкурс, в котором и ты участвовал…

— Конкурс, как оказалось, нужен был только для прикрытия, создавал видимость борьбы. Нами зафиксирован даже единовременный вброс при интернет-голосовании порядка 300 голосов в пользу Гнедых. Словом, конкурс сфальсифицировали. Да и вообще, кто такой Антон Гнедых? Покажите мне хоть одну его работу, подведите к ней, чтобы я прочитал его имя. Такой нет!

— Ну вот скоро будет.

— Подобная история повторяется и с объявленным конкурсом памятника труженикам тыла. Он, кстати, тоже значится в списке памятников Творческого союза. Томск непростительно запоздал с его установкой.

— Я что-то не слышала про такой конкурс…

— Да и мы тоже узнали о нем поздно! Представь, в его организаторах перечислены все Союзы —архитекторов, дизайнеров, художников, все, кроме нашего. Когда я возмутился, конкурс продлили. Вчера даже был приглашен на заседание оргкомитета в мэрию.

— Вы готовы предложить свой проект?

— Конечно! Не очень хочется женщину с ребенком — было. Вот взгляни на эту коллективную фотографию, на эти лица подростков, женщин! Я нашел ее в Интернете.

— Лица поразительные… Тут и добавлять нечего.

— Вот именно, нечего! Это будет огромная каменная фотография, точнее, барельеф два на три метра, стилизованный под старое фото. Такого еще нигде не было! Где поставить? Думаю, возле завода Сибкабель.

— Логично. Ну так вы будете участвовать в конкурсе?

— Не уверен, посмотрим, что дальше будет.

— Странное к вам отношение. Ведь все интересные памятники в городе поставлены при участии вашего Союза, а не, допустим, архитекторов.

— Ты права. До 2008 года мы были в России первыми по созданию городской скульптуры. Первыми! А это — 12 памятников: Чехову, монтеру, тапочкам, младенцу в капусте, болельщику, семье, домовичку и другие. В чем причина? Считаю, что мэр отошел от этих дел и передал «поляну» появившемуся полтора года назад главному дизайнеру Андрею Алексееву.

— Значит, сегодня он должен заботиться о городской среде? И об уличной скульптуре, как ее составляющей?

— Мое мнение — заботится тот, кому это интересно. А интересно должно быть, в первую очередь, мэру и губернатору. Они отвечают за все. У каждого Микеланджело за спиной должен стоять герцог Медичи.

— Но Медичи знал толк в искусстве…

— К сожалении, сегодняшние медичи знают толк в основном в деньгах. Именно этот приоритет определяет архитектуру города. Строить нужно больше, выше, точечно! Никто не думает о скверах, подземных парковках, тем более, о скульптурных формах, которые придают городу особое лицо, «изюминку», радуют глаз горожан.

— В идеале какими тебе видятся взаимоотношения с администрацией города?

— Художнику положено найти художественное решение, чиновнику — организовать работу. Нужна такая административная схема, при которой было бы понятно, какой памятник появится в городе, допустим, 14 апреля 2016 года. Для уникальных произведений давайте оставим зазор. Нужен перспективный план, от которого бы «плясали» и мы, и чиновники. А вся эта неуклюжая система так называемых конкурсов, интернет-голосований — просто глупость! И конечно должен быть «заряженный» человек из первых лиц. Хотя я совсем не против, если это будет, допустим, супруга нового губернатора.

— Да, обидно, что с 2008 года в Томске не появилось ни одной интересной скульптуры. Ну не считать же стыдобу в тюзовском скверике или памятник воину-победителю в странной позе на Новособорной. И ведь как-то так получилось, что эти, внезапно появившиеся «творения», заняли лучшие места и обошлись без конкурсов и голосований. Стыдно за город становится…

— Нина, мы можем через год-полтора снова стать первыми в стране. У нас есть с десяток просто гениальных проектов. Вот один. Знаешь же политеховскую стену, на которой не один десяток лет постоянно появляется надпись The WALL? Ее забеливают, но она упорно появляется. Ну традиция это такая, томская! Последним, кого полиция задержала за хулиганство, был художник Костя Фомин. Он и подсчитал, что дешевле надпись отлить в металле, чем бесконечно забеливать. Предложили мэру, давайте увековечим это слово. Цена вопроса — копейки! Отольем и прикрутим навечно. И подобного нет ни в одном городе!

— Действительно, гениально и просто. И что?

— Пока ничего…

— Давай о приятном, о «Любовнике». Он вошел в топ странных российских памятников. Но его же нет. Валяется муляж где-то. Хотя, да, висел аж в 2001 году на балконе Облсовпрофа.

— Этот любовник время от времени куда-то входит. Но памятник будет, про подробности не стану, боюсь сглазить.

— Кто хоть помог?

— Николай Алексеевич руку приложил.

— Ему это близко? Случаем, не на балконе мэрии повиснет?

— Все, молчу!

— А что думаешь по поводу «каприза» ректора СибГМУ — поставить памятник битлам за…восемь миллионов?

— Ты знаешь, я за любой кипиш, кроме драки. Если хочет — пусть ставит. А деньги… Ну это его проблемы. К слову, мы ни на один свой памятник не взяли денег из бюджета.

— Твоего 15-метрового «Жирафа» в микрорайоне Высотном, слышала, ТДСК спонсирует?

— Уже и аванс дали. Строители приходят к мысли, что надо как-то облагораживать их скучную архитектуру. И это радует. Они — за апельсинового жирафа, я — за ярко-голубого, чтобы в глаза бросался. Просили даже говорящего. Хотелось бы к лету открыть.

— Одного «Жирафа» маловато…

— А мы на этом не остановимся. Планируем с тем же ТДСК в их микрорайоне «Лес любви» и памятник молодой семье. Это будет целый комплекс для молодоженов. Туда отличная дорога, там отличные виды, будет кафе, магазинчик и мастерская по гравировке на замках. Вот эти замки, которыми увешана решетка набережной, и будут висеть на этих деревьях. Так из них получится целый лес любви.

— Да, прогресс налицо: строители задумались о красоте! Но какое количество уличной скульптуры тебя бы радовало, сколько ее надо городу?

— Десяток в год — не меньше! Но она не должна мешать и в то же время куда бы ты взгляд ни бросил — натыкался на что-то прекрасное или забавное.