Над пропастью в Сети
Размышления после истории с псковскими «Бонни и Клайдом»
— Бросил. Опять. Больно.
— Время не лечит. ...Лечит алкоголь и случайные знакомства. Лечат секунды, проведенные с кем-то другим. Лечат длинные улицы и проспекты в огнях.
— Он снится мне ночью... Снится, как он бросает меня... Разве я заслуживаю такие сны? Я просыпаюсь посреди ночи от боли... от чувства одиночества и безысходности... Ловлю себя на мысли смерти, нет, не умереть, чтобы не страдать, а умереть и родиться заново... Новая жизнь, новое тело...
Это было почти шесть лет назад. Я тогда только-только начала заглядывать в «Живой Журнал», чтобы читать блоги нужных мне авторов. Если обращали внимание, там на нижней строчке есть кнопка «Случайный блог». Нажав на нее из праздного любопытства, я открыла дневник девочки по имени… назовем ее Даша. Девочка жила за тысячи километров от меня и в своем дневнике с легкостью переходила с одного славянского языка на другой. По той страсти, с которой она писала о своем любимом, по готовности отдать ему всю себя, переделать себя, лишь бы быть нужной, я подумала, что ей лет 20. Когда мы стали переписываться, выяснилось, что нет еще 17. Впрочем, вначале только читала блог с черно-белым, каким-то трагически-ломаным оформлением, словно подсматривая за чужой жизнью.
— Пачке аспирина убить меня не удалось... — прочитала я через несколько дней ее молчания. И похолодевшими от страха за нее пальцами стала набирать на клавиатуре:
— Дашенька, глупенькая девочка, ты что?! Я увидела твою вчерашнюю запись... Какое счастье, что она оказалась не последней!
Знаешь, я, конечно, похожу на твоего любимого, не больше, чем актриса Вупи Голдберг на погибшего парня, который в ее телесной оболочке приходил к любившей его девушке. Но ведь не случайно мы с тобой встретились на бесконечных просторах всемирной паутины... Так просто такие случайности не происходят...
Даш, давай я тебя спрошу, а ты попробуй ответить на такой простой вопрос. Подумай и ответь — сама себе, а можешь мне написать: а будет ли то, из-за чего я сегодня страдаю, иметь для меня значение через пять лет? Или хотя бы через год?
А еще представь «его» лет эдак через тридцать — лысым, толстым, одышливым, с «пивным» животом. А себя — элегантной ухоженной дамой, (женщины ведь следят за собой, и потому дольше хорошо выглядят), может быть, идущей со взрослым красавцем-сыном.
Ведь так не должно быть — он лысый, толстый, одышливый, а тебя давно нет на этой земле... Кто ж тогда будет гордо смотреть и думать: «И это я? По нему? Умирала?! И это я? Из-за него?! Писала прощальное письмо, а потом жрала аспирин пачками?! Боже мой, где были мои глаза?!».
Девочка в далеком городе не могла слышать мой голос. У меня была только возможность писать. И я писала ей, используя всю свою способность влиять словом. Рассказывала о том, как в похожей ситуации мне в юности приходили такие же мысли. «Не хочу жить!» — а у кого их в юности не было, таких мыслей?». Приводила услышанное по радио в момент моей вселенской скорби стихотворение Ивана Тургенева со строками:
«Я слушал вас и все не понимал:
Под веяньем весны, под вашим светлым взглядом —
Зачем я так страдал?»
Девочка отвечала:
— Спасибо Вам за отзывы. Приятно знать, что кто-то таки его читает, и что кто-то сочувствует.... Ваши слова придали мне сил идти дальше и жить. Хоть и на душе сейчас болит... Вчера приключилась новая печальная история с тем же человеком. Спасибо за стих, он прекрасный.
В следующем письме она вдруг перешла на «ты»:
— Спасибо, что общаешься со мной. Мне очень приятно. Я выжила... значит все не так просто. Я поняла, что я обязана жить. Мне всего 16 лет, скоро будет 17. Учусь… мечтаю стать дизайнером... И волшебницей. Живу с мамой, отчимом, дедушкой и бабушкой...
Оформление Дашиного интернет-дневника сменилось: в нем появились краски, зелено-желтые деревья. Мы еще какое-то время переписывались, в том числе через E-mail. Я посылала ей фотографии сибирской зимы и говорила, что будут в ее жизни и зимы, и весны, и много чего хорошего. Недели через три общение прекратилось. Доступ к своему дневнику девушка закрыла, а потом, похоже, и вовсе удалила аккаунт в ЖЖ.
На днях, зная фамилию и город, я нашла Дашу в соцсети и впервые увидела, как она выглядит. Повзрослевшая, симпатичная.
На прошлой неделе я хотела побеседовать о «псковских Бонни и Клайде» с их сверстниками в нашем городе. То, что думают взрослые, мы знаем: обсуждений произошедшего масса. Многие, оценивая действия силовиков, вообще не верят в то, что ребята покончили с собой. Или что они заранее собирались это сделать.
А что скажут 15-16-летние? Как они объясняют это желание «быть на миру», транслировать происходящее в Интернет и ждать отклика («Почему вас тут так мало? Ну, скажите, сдаваться нам или не сдаваться»?). Что они думают о бездумной и опасной стрельбе направо и налево, которую открыли Денис и Катя?
Пришла, предварительно позвонив, в обычную школу в рабочем районе. Но там мне вежливо отказали: в школах на темы, связанные с самоубийствами, сейчас разговаривать запрещено.
— Нам нельзя в открытую брать ситуацию, разбирать и обсуждать ее. В педагогических коллективах с нами провели работу. На совещаниях сказали: обращайте внимание на состояние ребят, на изменения в их поведении. О таких проблемах имеет право говорить только психолог, и то косвенно. Нельзя привлекать внимание, чтобы не вызывать интереса у тех, кто об этом никогда не думал. С детьми можно говорить только о хорошем: о мире вокруг, о планах на будущее…
Ну что ж, нельзя, так нельзя.
Сокурсница, педагог-гуманитарий с большим стажем, за свою жизнь нескольких ребят удержала от бегства из дома. Был случай, когда она, подняв одноклассников, искала свою ученицу всю ночь: «Потом она раз за разом звонила мне, молчала в трубку, а я говорила ей, говорила. Успокаивала, предлагала подумать о вариантах».
Эта учительница считает, что о жизни и смерти, о недопустимости самоубийства со старшеклассниками говорить необходимо.
— Если я знаю, что у кого-то появилась мысль: «Достало все! Жить не хочется», я говорю, что эти вещи нельзя даже в голове держать. Мы пришли в этот мир не по своей воле. Спрашивают: «А для чего мы?» — Хотя бы для того, чтобы своих родителей проводить в вечность. Чтобы они не умирали одни, в чужой квартире или богадельне, неухоженные и никому не нужные.
Возвращаясь к псковской трагедии, она продолжает: «Предполагаю, что девочка за что-то мстила своему отчиму. У них никого рядом не было. Они только учились, да еще дома нелады. Потому произошло то, что произошло. Если внимательно присмотреться, то и у нас во всевозможные кружки, на допобразование привыкают ходить одни и те же: у кого есть няни, неработающие мамы. В 11 классе только по три-четыре человека чем-то серьезно занимаются, помимо уроков и подготовки к экзаменам. А остальные? Предоставлены сами себе».
Сами себе — значит, нет рядом значимого взрослого. Родителю, каким бы он хорошим ни был, многих вещей не расскажешь. Естественное стеснение не даст.
Вот и уходят в Сеть, ищут истину там. Не случайно у молодых так популярны странички с мудрыми мыслями и афоризмами. Или теми, что принимают за мудрые. Плюс впитавшееся, звучащее изо дня в день с телеэкрана.
— Ну что, нам сдаваться? Если скажете, мы выйдем… на расстрел, — спрашивали друг у друга и у своих невидимых зрителей в «Перископе» Денис и Катя. И тут же отвечали сами себе: — Русские не сдаются!
Эта фраза и реплики из видеозаписи штурма, для которого вызвали Росгвардию: «Денис, выходи! Хватит дурака валять! Уже устали все!»
И дальше — тишина.
В школах велено молчать. У разошедшихся в Интернете записей — сотни тысяч просмотров. И несколько попыток анализа, сделанных самими тинейджерами. Растущие дети ищут истину.
