Не кровные, но свои
Почему в России оказались возможными спецоперации против семьи
Пока Россия отмечала длинные праздники, произошли два события, потрясшие родительское сообщество, да и всех неравнодушных участников Facebook. С 3 по 10 января правозащитники в Москве боролись за то, чтобы вернуть годовалую дочку Манижу узбекской гражданке. У матери девочки еще 24 декабря вместе с вещами украли документы. Когда на следующий день она обратилась в полицию с заявлением об этом, ее на трое суток задержали. Девочку забрали из рук матери и отвезли в больницу, как безнадзорную мол, у Н. Мамасаидовой нет документального подтверждения, что Манижа — ее, а не чужой ребенок.
Ребенка удалось вернуть благодаря тому, что к делу подключился адвокат Бахром Исмаилов, махнувший рукой на выходные и свой отдых. 12 января мать с малышкой улетели домой в Узбекистан.
10 января — новое событие. В подмосковном Зеленограде в первый рабочий день воспитатель детсада увидела на шестилетнем мальчике два синяка. Ребенок — из большой приемной семьи Светланы и Михаила Дель. Заметим, обеспеченной — в семье даже была круглосуточная няня! В течение двух часов после этого восьмерых детей Дель забирают из мест, где они находятся, — детского сада, балетной студии, даже с рождественской елки, и увозят в приют и инфекционную больницу. СМИ разглашают их диагнозы (несколько детей ВИЧ-положительные) и тайну усыновления — привет закону о персональных данных. Приемную маму в больницу к детям не пускают. В приюте шестилетняя дочка рыдает у нее на руках и просится домой. Светлана, а потом вернувшийся из Петербурга ее муж борются и за детей, и за свое доброе имя. В их пользу говорят многие свидетели — друзья, репетитор, соседи.
По предложению режиссера фильма о домах ребенка Ольги Синяевой (у Ольги самой растет некровный сын) родители начинают флешмоб — фотографируют синяки на ногах-руках своих катавшихся на горках ребят и выставляют фото с хештегами #теперьпридутзанами и #мынебьемсвоихдетей. Свои положительные заключения дают психологи из НКО. Десятки людей по сей день пишут непосредственно на страницу в Facebook уполномоченной по правам ребенка Анны Кузнецовой. Ничего не помогает!
Возвращают в семью лишь старших, усыновленных мальчиков-подростков, а восемь принятых «по договору» оставляют в приюте. Бывшая еще недавно счастливой и радостной командой семья Дель в считаные дни разрушена.
Когда эта история лишь начала разворачиваться, я в комментарии к записям потрясенных приемных мам написала: «Ладно, допустим, поступил «сигнал». Никто же не говорит, что не надо обращать внимания.
Может, всего-то надо было: прийти в семью, тихо просидеть в уголке вечер, понаблюдать над тем, как члены ее друг с другом общаются. Как ведут себя взрослые, как ощущают себя дети, какова атмосфера семьи. Ведь это все чувствуется! Знаю это, как мама, как опекун, как журналист, готовившая статьи на социальные темы. День проведи в доме вплоть до укладывания ребят в постель — и все, как на ладони. Нет, надо было сокрушить, увечить и без того травмированную психику детей». А вчера встретилась такая фраза: «Это не у матери отбирают ребенка. Это у ребенка отбирают мать».
И еще вспоминала мою покойную хакасскую свекровь. Когда-то мама Даша мудро говорила: «А ты что, хотела ребенка без болезней вырастить?» А в ответ на плач ударившегося внука или внучки утешала малыша: «Ниче-ниче — золота слеза не вытечет!».
Вы встречали ребенка, никогда не получавшего в беготне ссадин и шишек? Особенно если это живой и подвижный ребенок? Вы можете представить, чтобы, увидев на вашем ребенке синяк, у вас в момент отобрали его и его братьев-сестер? Вырвали из рук, забрали из школы, детсада, и увезли?
Почему же в жизнь Семьи можно вламываться вот так, в кирзовых сапогах и с маузером на боку? У нас и без того берут детей из сиротских учреждений гораздо меньше, чем это нужно. А сейчас сотни приемных родителей и опекунов от Калининграда до Магадана просто в страхе: а если и у них — так? Если то, над чем с ребенком работали годами, могут сломать в один день? Причем, сделают это люди, совершенно не понимающие особенностей детей «из системы», с последствиями жизни в доме ребенка или приюте.
Мы с мужем, помимо кровных дочери и сына, трижды становились родителями подростков. Но нам было несравненно легче: ни одна из трех наших девочек ни дня не была в детдоме, они сразу попадали из семьи в семью.
Давление, которое на себе ощущают приемные родители, наша семья испытала лишь в малой толике. Всего через год после того, как сын и старшая из росших у нас племянниц закончили школу с кучей похвальных грамот, мы с мужем в той же самой школе превратились в «нерадивых родителей». Из-за поведения другой подопечной не очень умная, действующая по заведенному шаблону, завуч стала вызывать на ковер, а потом позорить на так называемом «совете профилактики». Том самом зрелище, на котором подростку полагается, набычившись, ковырять носком пол, а родителям сидеть, сгорая со стыда.
Спустя десять лет могу сказать, что племяшка выросла самостоятельным здравым человеком с нестандартным мышлением, и отношения у нас отличные. Я же поняла свои тогдашние ошибки и уже не повторяла их с приемной дочкой, которая жила у нас с ее 15 до 19 лет.
От общения с органами опеки в Стрежевом остались только хорошие воспоминания. Первая, организованная по их собственной инициативе школа приемных родителей с очень интересными занятиями. Это потом ШПР стали создаваться повсюду, и их прохождение стало обязательным для кандидатов в замещающие родители.
Понимающая заведующая — находящаяся ныне на пенсии Татьяна Корнышова. Делая с ней большое интервью, я узнала, что муж Татьяны Владимировны — выпускник детдома. И не из книг, а на примере детских обид супруга она учила нас: «Никогда не говорите плохо о кровных (био)родителях!». Квалифицированные специалисты Олег Сиромаха и Светлана Трофимчук. Внимание и добрые слова в День семьи приемным родителям со стороны городского руководства.
Прекрасная молодая психолог Елена Ромина, к которой родители-опекуны могли, не страшась, обратиться с любыми своими проблемами. И мы приходили, и водили своих детей на тренинги. В некоторых ситуациях, теперь уже с внучками, вспоминаю советы Елены Викторовны, и словно слышу ее голос.
Со специалистами департамента семьи в Томске общаюсь гораздо реже, только как журналист. Хочется верить, что они, действительно, всегда ставят во главу угла интересы детей и стремятся найти семью каждому оставшемуся без попечения ребенку. Что среди них нет тех, кто угрожает отнять — «изъять» сыновей-дочерей, если семья — кровная ли, приемная ли чем-то не угодила.
Воочию наблюдала, сколь сложно бывает принимать решения, как много факторов лежит на весах. Как представитель СМИ, оказалась три года назад вовлеченной в конфликт, когда четырехлетнюю девочку, у которой умерла мама, «делили» две семьи родственников — прабабушка в Томске и родной отец с бабушкой из северного Стрежевого. Тогда опека одного из районов Томска допустила травмирующую ситуацию с «изъятием» ребенка из детского сада, куда ее водила моложавая прабабушка. Впрочем, ошибку быстро поняли и исправили.
Тогда в чем тревога? А в том, что если есть закон о безнадзорности и отрицательный, никем не осужденный прецедент его использования, то он через какое-то время непременно «выстрелит». Как начали спустя три года «выстреливать» в Томске огромными штрафами для пикетчиков принятые в 2012-м законы о массовых мероприятиях. Если никто в столице не понесет ответственности за вырванную из рук матери маленькую Манижу, за отобранных Сережу, Петю, Полину и других детей Дель, повторения можно ждать в любом месте.
Только что нашла и пересмотрела знаменитую сцену из кинофильма «Судьба человека». Ту, где герой шолоховского рассказа и фильма Андрей Соколов в кабине грузовика признается маленькому бродяжке Ванюшке: «Я — твой отец!».
— Папа, я знал! Я знал, папка!»
…Кто мог удержаться от слез, глядя, как мальчик повис на шее бывшего солдата? Да так, что тот едва не отпустил руль.
Горько усмехнулась: а если перенести героев в наши дни? Ну ладно, есть подтвержденный доход: работает шофером. Жилья своего нет — обитает на квартире у стариков, прописки, скорее всего, тоже; оставлять ребенка, когда уходит в рейсы, не с кем. Одинокий мужчина? Вообще подозрительно. Да еще и темная строка биографии — плен прошел. Словом, не стал бы Андрей Соколов отцом Вани.
