Вспоминайте иногда бедного студента!

Со знакомой из Кемерова едем в маршрутке. На университетской остановке влетают студенты — хохочут, что-то вспоминают, сыпят своим вузовским сленгом! При этом все — в легких курточках, в тонких шапочках, у кого-то и перчаток нет…

Кемеровчанка смотрит на них с тем же выражением, с каким, наверное, наши туристы в Австралии впервые наблюдают стайку ярких птиц.

— Когда бываю у вас, — говорит она, — чувствую, что становлюсь моложе, и болячки проходят. Аура у вас здесь такая… оптимистическая.

В Томской области, где каждый четвертый — пенсионер, наш город действительно сильно отличается своим жизнеутверждающим настроением. Даже в эти небывалые морозы. Но вот что мне вспоминается. Еще до войны Илья Эренбург написал роман «День второй», где запечатлел Томск в качестве примера уходящей эпохи, города без будущего!

В противовес ему он показал молодежную стройку в Кузбассе. Как идеолог своего времени, Эренбург звал молодежь на эти самые стройки, но как талантливый художник все же не мог в своем произведении обойти правду совсем. В романе есть персонаж, которого окружающие звали Изгоем. Этот Изгой не любил ходить строем, и на сверстников-комсомольцев смотрел, как на играющих детей. В романе он одинок, но, думаю, побывав в Томске еще до написания книги, автор не мог не заметить, что такой «изгой» был не один, что именно для нашего города этот рефлексирующий герой, своего рода Гулливер среди лилипутов, был вполне типичен. Да, собственно, и сам Томск был похож на этого, не вписавшегося в эпоху, героя.

Определив тогдашний Томск, как город без будущего, сильно ошибся советский классик. Как показало время, Томск — город вечного будущего, но при одном условии: пока здесь будут университеты, и в них — студенты. А теперь давайте зададимся вопросом: много ли мы делаем для этого нашего локомотива, для тех, кто учится?

Я сейчас имею ввиду не их стипендии, не жалкие зарплаты начинающих преподавателей, не стареющие ряды профессуры... Об этом пусть переживает федеральная власть. Но на самом простом, бытовом уровне, можем мы помочь студентам хоть чем-нибудь в такие лютые морозы? Хотя бы валенки кому-то передать или варежки, пригласить в гости друзей-студентов сына или дочери, живущих в общежитии, чтобы угостить их домашними пирожками?

Конечно, какие-то льготы для них имеются. В некоторых частных поликлиниках , в том числе, стоматологических, для студентов есть скидки. Сейчас еще маршруты придумали, 32 и 33, чтобы им легче было добираться до своих вузов. Но можно бы и дальше пойти — организовать какой-нибудь специальный «секонд-хенд», куда вход был бы только по студенческим билетам, устроить для них специальные распродажи, чтобы не боялись они в наш город приезжать из-за лютой зимы, а если уж приехали — смогли бы найти одежку и подешевле, и потеплее.

Ведь вопреки расхожему мнению, далеко не всякий, кто приехал учиться, имеет за плечами богатых родителей, которые могут одеть своего ребенка «с иголочки» и поселить на квартиру с евроремонтом. Многим студентам семья посылает в поддержку последние копейки, чтобы дать образование. Особенно касается это тех, кто приехал из села или из дальнего зарубежья. И если раньше студенты имели возможность подрабатывать — те же вагоны разгружать, сидеть на вахте, мыть полы в учебных корпусах — теперь этой возможности просто нет. Все места заняты. Но кого это сильно заботит?

Студенческое здоровье — тема отдельного разговора. Очереди к врачам в межвузовской поликлинике стали уже притчей во языцех. Печально, что стоящие в коридорах больные студенты превратились в обычное явление. И для вузов, и для города.

Я не призываю организовывать какую-нибудь очередную кампанию типа «Помогите бедному студенту!» Тут каждый — и вуз, и город — должны выбирать свой путь помощи. Но как-то помогать мы должны, хотя бы для собственного самосохранения Томска в том виде, в каком он пока остается…

Нам кажется, что молодой человек, поступая учиться, руководствуется лишь своими личными, вроде бы вполне материальными устремлениями. Но за всей суетой, на глубинном уровне, им руководит один из самых могучих инстинктов живого существа – страсть к знаниям! И не будем забывать, что именно благодаря этой страсти наш город живет. Именно он, могучий и прекрасный инстинкт познания, а не карьера и не будущее создание личных материальных благ, всегда толкал молодых на студенческую скамью, приковывал кандидатов и профессоров к их кафедрам (даже тогда, когда в науке почти ничего не платили).

Именно благодаря этому инстинкту в стареющей области и в стареющей стране мы имеем тот город, который имеем. Однако если эксплуатировать тягу к знаниям, не поддерживая ее в молодых людях какой-то материальной помощью и даже — милосердием, студенты, жаждущие знаний ради знаний, действительно станут изгоями. А мы все рискуем оказаться в том Томске, который описывал в свое время Илья Эренбург.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора