На уход архитектора...

Последнее столетие Томску, честно говоря, не везет на архитекторов. На тех людей, которые определяют градостроительную политику города и его облик. Лыгин, Федоровский, Крячков — громкие имена у всех на слуху, но вот войти в историю Томска так, чтобы тебя вспоминали потомки, да еще и добрым словом, никому из нынешних не удается. А большинство из них не очень-то и хотят, чтобы таблички с их именами украшали построенные ими же здания.

Действительно, чем гордиться? Шедеврами советской архитектуры в виде драмтеатра и БКЗ? Или зданием областной администрации, настолько уродующим самое сердце исторического центра Томска, что накануне 400-летнего юбилея это вдруг осознали даже власти, и на полном серьезе обсуждали проект по изменению облика «под старину»? Или восторг у туристов может вызвать кардиоцентр, построенный, кстати, одним из лучших архитекторов, продолжающим творить и сейчас?

О творениях последних лет вообще стоит сказать отдельно. Снесли довольно уродливый, но вполне гармонирующий с Дворцом спорта бассейн. И на его месте появился «Факел», напоминающий большой железный ангар. Говорят, за это строение архитектор получил какую-то премию. Вместо комплексной застройки в Губернаторском квартале в стиле Лыгина мы получаем здание с дирижаблем на крыше, которые гости города принимают за железный огурец. Архитектор оправдывается: застройщик заставил изменить проект уже во время строительства.

Но есть же главный архитектор? Тот самый, определяющий облик города на века, позволяющий или не позволяющий появляться шедеврам и ангарам на главных улицах города. Вспомнить имена тех, кто «рулил» внешним видом Томска в советское время, сегодня не может никто. Да и 90-е остались безымянными. Но, начиная с 2000-х, имена главных архитектором стали на слуху.

Первым медийным архитектором Томска, четко озвучивающим свою позицию, стал Александр Авсейков. Человек из «команды Макарова», наверное, единственный не поддерживал макаровское отношение к деревянному зодчеству: снести и сжечь. Стоял у истоков программы по деревянному зодчеству и проекта зон охраны. Говорят, был настолько фанатом дерева, что собственную квартиру отделал им же, благодаря чему уже много лет не может продать уникальное жилье.

О нем можно сказать: да, человек понимал специфику исторического города. Что, впрочем, не помешало появиться на главных проспектах города тому же «Факелу» или тюремному замку с глухими стенами под названием «Статус». Да и краснокирпичники в Татарской слободе тоже начали появляться благодаря Александру Сергеевичу. Взаимоотношения с сообществом архитекторов и строителей были простыми и жесткими. Первых Авсейков просто держал железной рукой, а к сооружениям вторых относился по принципу: я тебя породил, я тебя и убью — подписывал разрешения построить дрянь, затем спохватывался и пытался исправить свои же ошибки. Не был любимцем ни у первых, ни у вторых.

Куда более демократичным и абсолютно своим в архитектурной среде был сменивший его Владимир Коренев. Его «правление» оказалось менее ярким, но запомнилось полным равнодушием к деревянному зодчеству. Не скрывал, что предпочитает хай-тек любым новоделам «под старину». «Снимаю шляпу перед Лыгиным, но предпочитаю современный минимализм», — это открытая позиция, высказанная в одном из интервью.

Его взгляды на будущее Томска можно понять по двум проектам — реконструированного аэропорта, автором которого он выступил сам, и многоэтажки для Госнаркоконтроля, впендюренной вопреки всем законам в центре Преображенской охранной зоны, лоббистом и защитником которой его сделал строитель Замощин.

Вспоминается разговор с ним о плохих и не очень архитекторах-современниках, чьи имена хотелось бы вписать в историю Томска. Создание такого «черного списка» архитекторов Коренев не просто не поддержал, но назвал неэтичным. Прославлять в веках, по его мнению, следует только создателей шедевров. А таковых в последнее столетие что-то не находится.

Когда меняется мэр, а следом и главный архитектор, это неизменно проводит к очередной смене той самой градостроительной политики. А город замирает в ожидании перемен. К худшему или лучшему? Как показывает практика, чаще всего к первому. Главная угроза — это различные строительные «редиски» с понятиями 90-х годов, которых когда-то щелкнули по носу, а теперь они начинают выползать, рассчитывая добиться своего от новой власти. Пример — очередная попытка добиться разрешения на строительство высотной «свечки» в начале улицы Карташова.

Другая проблема тоже из числа вечных для Томска — отсутствие концепции развития исторического центра. Остановить застройку почти удалось, но что делать дальше с ветшающими домами, никто не понимает. Хорошо видно это на примере Болота, где на застройку многоэтажками наложено вето, однако продолжают гнить деревяшки и цветет самострой.

Последнее ругательное слово — это еще одна сложная задачка для нового главного архитектора. Причина всех бед в том, что строительство ниже трех этажей можно вести без кучи разрешений, по упрощенной схеме. Поставить барьер этой эпидемии Владимиру Кореневу не удалось.

А еще нужно менять Генплан, потому как новый, говорят, уже стал старым, да и изменений в него умудрились внести столько, что новые проекты просто накладываются один на другой. Опять же проект зон охраны, защищающий деревянное зодчество, уже подвергается нападкам и защищать его и памятники — удел преемника Коренева.

Пока из конкретных имен кандидатов на этот пост прозвучало только одно — Юрия Недоговорова. Ни о чем, правда? Ну, сотрудник областного департамента по архитектуре, ну один из руководителей томского отделения Союза архитекторов. Человек, говорят, хороший. Однако в свое время, еще до Авсейкова, устоять перед уплотненной застройкой не смог. И выстоит ли под нажимом существующего сегодня в Томске сильнейшего строительного лобби, тоже вопрос.