Сбербанк памяти

Музей «Следственная тюрьма НКВД» должен остаться

Музей «Следственная тюрьма НКВД», у которого в сентябре заканчивается срок аренды помещений, — одно из немногих культурных учреждений Томска, которые продвигают наш всемирно известный бренд: места не столь отдаленные. Хотим мы того или нет, но приезжающие в наш город иностранцы в большинстве своем не очень верят рассказам про инновации и университеты, а вот в тюрьму идут с удовольствием. Это как-то соответствует их представлениям о России и Сибири тем более.

В этом смысле потерять музей только потому, что старый собственник здания — бизнесмен Игорь Скоробогатов не договорился с властью, будет неправильно. Тем более неправильно, если новый собственник, Сбербанк, вдруг подумает, что мемориальная тюрьма в подвале может вызвать неправильные ассоциации с долговой ямой и передумает оставлять музей под собой.

В общем, чтобы решить проблему, осталось два-три месяца, но, зная о поворотливости нашей бюрократической машины и некотором дефиците наличности в бюджете, стоит все-таки заранее побеспокоиться о том немногом живом, что осталось в нашей культуре. Тем более что собственники приходят и уходят, а здание в центре Томска, где с 1923 по 1944 годы сидели «энкэвэдэшники», стоит, и музей в нем, как никто, кстати.

Жить на работе плохо. Кто жил, знает. Ты только встал с постели — и уже на работе. Если кто заболел, или теща из Поросино приехала, ему даже думать не надо, кто его заменит.

— Михалыч! Он же все равно на работе, ему даже ехать не надо…

Жить рядом с работой ничуть не лучше. Это устраивает только фанатиков.

Таким был врач Дмитрий Дмитриевич Яблоков. До работы — факультетских терапевтических клиник СГМУ — два шага. Некоторые пожилые томичи до сих пор зовут эти клиники «яблоковскими». Патриарх томской медицины, клиницист редкой породы с даром «внутривидения», точно как описывала Улицкая в «Казусе Кукоцкого». Он до конца своих дней, 95-летний, когда почти слепой писал по картонному трафарету свою последнюю книгу, был уверен, что диагноз ставится у постели больного, а не глядя на результаты УЗИ. (МРТ еще не было).

А в квартире академика абажур на настольной лампе был из старой газеты.

В этом доме жил Александр Пугачев, который в середине 60-х годов прошлого века был директором краеведческого музея — наискосок через дорогу. Жил он в небольшой комнате с гражданской женой Валентиной и ее сестрой Анной. Анна когда-то была замужем за Виктором с очень русской фамилией Краузе. Такие фамилии в годы репрессий были находкой для следователей НКВД. Виктора забрали как «германского шпиона». Анну пригласили в этот самый еще не жилой, но с дурной славой дом, в кабинет к следователю и «для ее же блага» заставили отказаться от мужа. Замуж она больше не вышла. С жильем было туго, поэтому, когда сестра пригласила пожить, согласилась. Зашла в комнату и обомлела. В этом самом кабинете она сидела и писала отказную на мужа.

Анна прожила в этой комнате до конца своих дней. Туалет был один — на первом этаже. При чекистах в нем была комната свиданий. Люди в этой комнате виделись последний раз, обнимались, рыдали, рвали друг другу душу, прощались…

А потом унитаз, слив…

Пусть будет Сбербанк, мы разве против.

Но музей пускай останется.