Язык не только до Киева доведет
В Сибири уникальная перспектива для культурной интеграции разных традиций, но для этого нужно отказаться от шовинизма и ксенофобии
В культурном плане Сибирь уникальна. Ее осваивали отчаянные люди, готовые начать новую жизнь в глухой тайге. Сюда ссылали вольнодумцев. Волнами к нам переселяли поляков, немцев, представителей прибалтийских и других народов. Однажды студентка из Сирии сказала мне: «Непонятно, как приспособиться к вашим правилам и обычаям, ведь вы все абсолютно разные!» А имела она в виду самых обычных коренных сибиряков: русских, тувинцев, бурят, татар, христиан, буддистов, мусульман…
Благодаря такому многообразию в Сибири стала формироваться новая культурная общность на основе особого характера личности — воспринимать естественно все чужое и непонятное, быть равным со всеми, не возвышаясь и не принижая себя...
Однако процесс культурного самосознания сибиряков был надломлен в связи с распространением лагерных отношений на общество в период коллективизации. Бегущие из деревни крестьяне должны были приспосабливаться к незнакомым социальным правилам, которые определяли вовсе не вольнодумцы и интеллигенты, а выходцы из сталинских лагерей.
Именно в этот период был задан мощный импульс люмпенизации общества, деформировавший характер сибиряка. В результате мы имеем два противоположных процесса: развития гражданского самосознания и люмпенизации. В разных регионах эти процессы идут по-разному, что создает опасность социальных конфликтов как в Украине.
Год за годом Украина медленно тонула в коррумпированном олигархическом болоте, однако накопленная энергия гражданской активности переломила ситуацию. Это не значит, что все наладилось, но возник новый вектор развития, дающий надежду на будущее. На его пути встала война.
Причина войны вовсе не в политике новой власти, а в различии скорости развития гражданского самосознания в разных регионах. Даже небольшого разрыва оказалось достаточно, чтобы настроить одну часть страны против всей остальной, наводнить ее наемниками, оружием и развязать войну. Этого можно было избежать, если бы раньше позаботились о культурной интеграции Украины, но время уже упущено.
Гражданское сознание в России развивается крайне неровно, и в этом смысле разрыв между регионами у нас намного больше, чем в Украине. Если когда-нибудь этим воспользуются темные силы, как в соседнем государстве, то бедствия будут страшнее. Поэтому уже сейчас нужно заботиться о культурной интеграции. И в Сибири, особенно в университетском Томске, условия для нее наиболее благоприятны.
В государственно-политическом смысле Сибирь — это, конечно же, Россия, но в культурно-историческом — это особая страна, культурной прародиной которой в равной степени является и Россия, и Украина, ведь русские и украинцы вместе осваивали Сибирь. Поэтому, когда из украинцев создают образ врага-бандеровца и настраивают против них русских, настоящих сибиряков это глубоко оскорбляет и ранит.
Но почему-то агрессивный русский национализм склонен видеть врага в самых близких народах, прежде всего — в украинцах. У меня есть гипотеза: в основе этого национализма лежит зависть. Владеющие украинским языком довольно легко понимают и белорусов, и поляков, и других славян, поэтому чувствуют себя одним из европейских народов большой семьи. Для многих русских это затруднительно, отсюда, на мой взгляд, зависть, питающая русскоязычный шовинизм.
Хотя в Украине никто не ущемляет русский язык, русскоязычные шовинисты добиваются права полностью игнорировать украинский язык. Это ведет к противопоставлению агрессивного русского национализма всему славянскому миру, в который интегрирован украинский народ. Возникает параноидальное представление о русском мире в кольце враждебного окружения — украинцев, поляков, за которыми стоят злобные европейцы и американцы.
Преодолеть это видение можно путем отказа от языкового шовинизма. Каждый язык по-своему ценен. Украинский ценен тем, что сохранил огромный пласт общеславянской лексики и потому является ключом в более широкое культурное пространство. Для этого даже нет необходимости всем в России изучать украинский язык. К нему достаточно привыкнуть, и в силу языковой близости русская живая речь сама начнет усваивать из украинского то, что ей не хватает. Ведь именно так и было раньше, когда русский язык столетиями формировался под воздействием древнеболгарского.
Славянские языки настолько близки, что даже небольших ознакомительных курсов хватило бы, чтобы оживить спящую в русском языке общеславянскую лексику, благодаря чему русские, как и украинцы, смогли бы понимать других славян и в полной мере чувствовать себя европейским народом. В связи с этим я вышел с инициативой к своим коллегам, хотя бы некоторые из своих работ переводить не только на английский язык, но и на близкие русскому языки — польский, украинский и др.угие, чтобы задействовать скрытые ресурсы близкородственных языков и расширять языковое пространство научного общения.
Это более важно даже не для украинцев или поляков, а для нас. Вслед за этим придет расширение нашего общего культурного пространства. И может быть, тогда наконец-то снизится степень страха перед враждебным окружением.
