Конец детского... ада
Усиление мер безопасности в школах и садах не будет иметь эффекта
Однажды. Совершенно случайно. Мы сняли маленькое телевизионное интервью с Гельмутом Колем. Дело было в Германии в 1998 году, канцлер всея ФРГ должен был прилететь на открытие всемирной Ганноверской ярмарки. Никакой предварительной регистрации и аккредитации мы с оператором Олегом Ивановым не проходили и поехали в огромный круглый Купель Халле наудачу, чтобы потом сказать себе, как Джек Николсон в «Полетах над гнездом кукушки»: мы хотя бы попытались.
На стойке регистрации прессы милая фройляйн попросила какой-нибудь аусвайс. У меня не было ничего. У Олега было красное, советского образца удостоверение оператора ГТРК «Томск» с надписью золотыми буквами по-русски, естественно, «Пресс».
«О, найн!» — по-моему даже испугалась фройляйн и показала направление: стрелочки с надписью «Pressa» вели в кафе, где уже сидела наша разноязыкая пишущая и снимающая братия, пила пиво и минералку, посматривала на большие экраны, где должны были транслировать открытие выставки.
Мы, конечно, расстроились. Видели мы уже такие варианты, когда прессу без досмотра дальше пресс-центра не пускали. В 1996 году мы снимали первого Президента России Бориса Ельцина перед июньскими выборами. Напряжение было дикое. Нас провели через интроскоп, раздели чуть не до трусов, заставили распаковать и показать все отделения сумок, крутили пленку в кассетах, светили фонариком в лентопротяжный механизм видеокамеры, чтобы мы, не дай бог, не пронесли чего к первому лицу государства. Потом нас через три этапа буквально гнали бегом к месту пресс-конференции, оператор с тяжелой камерой отстал, я бросил телевизионный штатив на секундочку, вернулся за Олегом, а когда мы уже вдвоем бежали обратно, возле одинокого штатива уже стояли фэсэошники и орали: «Чья железяка, б…!?»
Поскольку здесь, в Германии, нас никто не досматривал, мы поняли, что Коля не увидим. Однако скоро наши коллеги зашевелились, выстроились в линеечку со своими камерами и фотоаппаратами, мы тоже встряли в их дружный ряд и через минуту в пресс-центр вошел «большой Гельмут».
Я стоял в двух метрах от «отца двух Е» — евро и единой Европы. В непроверенном никем жилете-разгрузке, с полными карманами кассет, аккумуляторов, блокнотов, ручек. От самого влиятельного политика Европы на тот момент меня отделял только красный канат, натянутый двумя молодыми людьми на уровне моих коленок. Ну то есть они подсекли бы меня, дернись я к главному немцу.
Вот и все меры безопасности.
Я уже сам утомился рассказывать эту длинную историю, но она служит наглядной иллюстрацией того, как устроена система охраны в России и на гнилом Западе. У нас почему-то считается: чем выше забор и злее собака, тем спокойнее.
В наших школьных заборах, борясь с терроризмом, заварили уже почти все входы-выходы, рекомендуют внедрять турникеты на входе с проходом только по электронной карте. На школьных сайтах теперь запрещено размещать фотографии учеников и разглашать их персональные данные. Сообщение о победе в олимпиаде по биологии, по идее, должно выглядеть так: «В олимпиаде по одному из предметов школьной программы победил(а) один (одна) из учащихся одного из классов одной из томских школ». Так мы боремся с педофилией и разглашением личной информации. Если не верите в такой маразм, обратитесь в прокуратуру. Директора школ уже прошли инструктаж.
После августовской трагедии с Викой Вылегжаниной в Томске новая напасть: строим заборы и системы видеонаблюдения вокруг детских садов, запускаем патрули из полицейских вдоль этих заборов. Мы поступаем, ровно как та несчастная мать: вместо того, чтобы отпустить сына на войну, прячем его в подпол и растим чудовище. Вместо понимания того, как жить в суровом и опасном мире, мы прячем детей в периметры и пускаем ток по колючей проволоке. «Хватать и не пущать» — наше любимое лекарство.
Но мне кажется, сегодня это симптом еще и другой болезни. Приходит конец системе общего образования. Оно возникло в те времена, когда огромному количеству молодых было необходимо быстро дать самое необходимое знание, чтобы они могли работать на заводах и фабриках. Общее образование плоть от плоти индустриальной эпохи, которая скоро век как закончилась.
Сегодня набирает обороты движение по защите детей от системы образования, поскольку ничего вразумительного ни детский сад, ни школа ребенку не дает. Но система протестует и как может тормозит частные детские сады и школы, придумывает ЕГЭ, СанПиНы, требования, рекомендации… Разваливаясь, она силится убедить нас в своей нужности, городит заборы, строит турникеты, усиливает видеонаблюдение. Давно замечено: расцвет охранительных функций приходится на период распада.
Один из лучших телерепортеров России, томич Вячеслав Николаев до сих пор умудряется жить без диплома о высшем образовании… Мы, учившиеся в конце 80-х годов прошлого века, по большому счету, его вообще не имеем и как-то более или менее успешно выдаем себя за интеллектуалов. Я давно всем говорю:
— У меня есть диплом, но не образования…
В зачетке между тем почти все пятерки.
Зачем нужна такая дорогая и неэффективная система образования? Каждый четвертый рубль из бюджета идет в нее, родимую!
Больше двух миллиардов рублей в проекте областного бюджета на 2015 год заложено на дошкольное образование. Это на 75 тысяч дошколят, считая тех, кому еще нет трех лет. Может быть, мамочкам самим пора решить, куда и как тратить эти деньги? Уверяю вас, мгновенно возникли бы уникальные детские сады по интересам, с разновозрастными группами, без дурацких единых тестов и требований.
Крики о необходимости социализации детей в дошкольном возрасте разбиваются на первой же дворовой площадке, где понимание устройства общества происходит быстрее, потому что объясняют не только сверстники под чутким оком воспитателя, а вообще все: прохожие, дворники, собачники…
Зачем вообще детский сад, который готовит к школе, которая готовит к университету, который никого не готовит? Ведущие университеты мира выложили свои учебные курсы в Интернет — это начало конца традиционного образования. Отныне каждый сам волен определять, где, когда, на кого учиться, чей диплом получать. Не нужны заборы, видеокамеры и полицейские…
…Закончу про Коля. Окрыленные профессиональным успехом, мы решили срезать путь, а не идти обратно по стрелочкам. И пошли через прекрасный парк, благоухающий цветами… Одно было странно. Он был пуст.
Загадка разрешилась быстро, когда из кустов вышел ротвейлер. Не выбежал, гавкая, а именно вышел, не торопясь, и молча сел рядом с нами. Ну и как-то стало понятно, что надо постоять, не дергаться.
Следом за ротвейлером из кустов вышел большой вежливый человек в зеленой униформе. Я собрал в горсть остатки английского (у меня же высшее образование!) и сказал, что мы, русские журналисты, утратили верный путь…
— Ок, — сказал детина и показал, что нужно следовать за ним. Ротвейлер по-прежнему молчал и шел рядом. Мы шли минут 20 и увидели все: конные разъезды, передвижные интроскопы, замаскированные автобусы со спецподразделениями бундесвера… Канцлера охраняли не хуже Ельцина, просто периметр охраны был широким, а не близким.
Как мы прошли сквозь него в Купель Халле недосмотренными, непонятно, но это лишь доказывает одну простую мысль: идеальной защиты от дураков и маньяков нет. Нельзя всех детей посадить в тюрьму для профилактики преступлений против них же. Видеокамеры, заборы и турникеты бессильны. Надо менять не систему охраны, а систему образования. В том числе — дошкольного. Ведь, если честно, никто же из нас не вспоминает детский сад с теплотой и любовью?
Про пенку на молоке даже говорить не буду.
