Зачем мужику фестиваль?
Обвал рубля превратил культуру в антидепрессант
Два события случились почти одновременно: закрытие Года культуры в регионе и ошеломляющий обвал рубля в стране. Хотя подготовка к одному и стремительное пикирование другого шли параллельными курсами, но каждое оказалось своеобразным зеркалом, в котором отразилась вся наша жизнь.
Экономический кризис, ставший фоном «правительственного» концерта, фактически перечеркнул усилия тех людей, которые пытались превратить Год культуры в череду фестивалей и праздников. С другой стороны, культурный контекст минувших 12 месяцев стал многозначной подкладкой всех политических и экономических процессов. Если сопоставить культурные события, которые вошли в топ-20 и нашли свое отражение в докладе губернатора, с тем, что происходило в стране и мире, легко обнаружить их взаимосвязь.
Давайте вспомним, Год культуры в Томске открыли 20 февраля: Олимпиада вышла на коду, и страна переживала момент всеобщего единения на почве спортивных и культурных достижений. О культурных не оговорилась: вся церемония открытия, как вы помните, опиралась на символы русской культуры. Эти символы и метафоры складывались в однозначное и хорошо читаемое послание: «Россия — великая страна, потому что у нее есть великая культура». Или наоборот: «У нас великая культура, поэтому и страна тоже великая».
На этом фоне речь Николая Бурляева, произнесенная со сцены томской драмы, была выдержана в том же великодержавном тоне. По мнению народного артиста России, в культуру надо вкладывать не меньше, чем в оборону страны. «Поэтому что культура — это и есть оборона. Оборона духа и традиций страны». Он призвал власть и меценатов не бояться вкладывать средства в культуру.
И областная власть откликнулась: вложила немалые средства (не буду утверждать, что это были только бюджетные деньги) в личный проект господина Бурляева, обещавшего показать около 200 фильмов высоконравственного содержания и предъявить томичам всемирно известных кинематографистов во главе с самим Никитой Михалковым.
Через три месяца власть и народ получили то, что хотели: мировое искусство в виде документальных и игровых лент, а главное — известных кинодеятелей в близком доступе. Кто хотел и успел, тот сфотографировался на память с Безруковым, Михалковым и другими служителями десятой музы. Проект получился действительно масштабным. Но как выяснилось позже, из кинофорума изначально не собирались извлекать какого-либо практического эффекта. Только моральное удовлетворение.
Похоже, «Золотой витязь» выполнял не столько главную миссию Года культуры — донести искусство до отдаленных населенных пунктов, сколько политическую. Он предъявлял народу те самые «духовные скрепы». Что оказалось актуальным. После «исправления исторической ошибки» в Крыму российское общество оказалось расколотым на тех, кто поддерживает лозунг «затокрымнаш», и тех, кто его не признает. Так что слова Бурляева о том, что «культура — это и есть оборона», оказались весьма пророческими.
В предновогодние дни проект «Золотой витязь» неожиданно получил продолжение. В Москве губернатор Сергей Жвачкин встретился с Никитой Михалковым и обсудил продолжение сотрудничества. В это же самое время в управлении образования Томского района задумали проводить свой кинофестиваль — «Бронзовый витязь». Цель двух разномасштабных идей одна — с помощью искусства кино застолбить в сознании людей определенные этические и духовные понятия как признаки национальной идентичности.
То, что Год культуры, который в Томской области оказался действительно насыщенным фестивалями, все-таки нельзя сводить только к перечислению событий. Представление, что культура — это праздник, не совсем точно. Праздники лишь ее яркая оболочка. Культура — это канал, по которому транслируются более тонкие материи. И можно согласиться с киноведом Даниилом Дондуреем, который утверждал, что культура не менее важна, чем национальная безопасность, ибо она и определяет последнюю.
Когда запрещают говорить на родном языке, это воспринимается серьезнее, чем обвал валюты и галопирующая инфляция. Потому что язык — это душа народа, его идентичность. Вот почему запрет на русский язык со стороны украинского правительства стал детонатором, взорвавшим единство украинской нации. А что такое «ленинопад» на Украине? Это попытка людей с ярко выраженной украинской ментальностью заявить о своей политической позиции с помощью культурных символов.
Что бы мы ни делали, даже устраивая гастрономический фестиваль на краю географии, мы обращаемся к культурным механизмам, символам, кодам. Фестивали «Этюды Севера», «Царская уха», «Братина», «Праздник топора» и «Праздник гриба», несмотря на разные задачи, позиционировались как формы событийного туризма. Проходившие в разгар антироссийских санкций, они воспринимались как своеобразное импортозамещение.
Мне ближе другая миссия культуры — психотерапевтическая. После концерта оркестра Михаила Плетнева моя коллега призналась, что Третий скрипичный концерт Сен-Санса ее вылечил от депрессии. Музыка настолько совпала с ее настроением, что она сказала: «Это про меня написано и сыграно». А я в день катастрофического обвала рубля не кинулась в банк снимать деньги и обменивать их на товары, а взяла Шварца в руки и стала читать его философские сказки. Шварц для меня стал антидепрессантом.
Поэтому, когда одна знакомая «восхитилась» моим оптимизмом, дескать, на Украине война, в Африке — Эбола, рубль падает, мужья избивают жен, а ты все о прекрасном, я ответила просто: это не я оптимистична, а искусство. Оно всегда занято своим делом: в 1914 году шла война, и гибли люди, а Сезанн у себя в местечке рисовал яблоко.
