Часовых дел мастер: как «поет» Big Ben в Томске
Мастерская реставратора Владимира Фадеева — место особенное. В ней оживают древние предметы, возраст которых достигает нескольких сотен и даже тысяч лет. Множество полок, столы и даже подоконники — все свободные поверхности заставлены старинными вещами. У каждой из них своя история и память, которая в руках мастера оживает и начинает говорить.
Рабочая комната Владимира Фадеева находится на втором этаже старого двухэтажного здания краеведческого музея. Вообще, здесь располагается несколько мастерских. Но эта отличается от остальных большим количеством старинных часов. Одновременно ход времени тут отсчитывают несколько десятков больших и маленьких стрелок.
Вот, на подоконнике стоят часы в стеклянном колпаке с очень капризным механизмом, который категорически не любит вибраций. А рядом настольный экземпляр, по форме напоминающий здание с колоннами в классическом стиле. Но механизм внутри русский, созданный еще в советское время. На стене напротив висит чудесный деревянный экземпляр с невероятным количеством бронзовых завитков на фасаде.
— Сколько лет этим часам? — интересуюсь у хозяина мастерской.
— Этим? Да немного. Они выпущены в 80-е годы прошлого века. Это обычная реплика. То есть копия так называемых консольных часов, которые выпускали в Голландии в средние века. Больше ничего особенного в них нет. Их принесли мне ремонтировать, да так и не забрали, — отвечает он.
Владимир Фадеев знает внутренности часов не хуже, чем хороший хирург анатомию. При этом тикающие механизмы вовсе не основная часть его работы, а скорее хобби, увлечение.
В его коллекции сегодня осталось немного экземпляров — за последние годы он многое распродал и раздарил. Однако каждый из них имеет свою историю и отличительную особенность.
Вот на стене над рабочим столом висят настенные часы из темного дерева. Каждые 15 минут они напоминают о себе таким же звоном, как у знаменитой английской часовой башни Big Ben. Вы когда-нибудь слышали, как поет Big Ben? Мелодично, с тонкими переливами.
— А какие же часы в вашей коллекции особенные?
— Например, вот эти шварцвальдские, — откуда-то из глубины стола художник-реставратор достает детали: коробочку с множеством шестеренок, декоративную дощечку-фасад, резные стрелки на маленькой подушечке. — Всего в них около полусотни деталей. А интересны они своей историей, которая берет начало где-то в средневековье. Я переводил книги с чешского и польского, читал немецких авторов, русских. В Германии считается, что их изобрел немецкий монах.
Впервые они появились в разгар религиозных войн в Европе. Главный центр противостояния был сосредоточен во Франции, откуда в разные концы в поисках убежища разъезжались люди. Существует мнение, что один мастеров обосновался в горном Шварцвальдском лесу. Он воспроизвел по памяти часовой механизм, чтобы прокормить себя. Шестеренки он изготавливал из бука, проваренного в масле, так получался очень плотный и крепкий материал. Часы с подобной технологией получили название шварцвальдские.
— В таком виде, как этот образец, их стали делать с конца 18 века и выпускали до начала 20-го. Эти детали вытачивали на станках с ножным приводом, а стрелки вырубали штампами или выпиливали. Шварцвальдские часы очень простые в исполнении, но эта конструкция совершенна. Ничего в ней нельзя добавить или убрать, — уверен Владимир Анатольевич. — Примерно в тоже время в Шварцвальде придумали и часы с кукушкой. Многие считают их изобретением русских, но это не так.
— А какая страна первой достигла прогресса в производстве часов?
— Точно не Швейцария, — подчеркивает мастер часовых дел. — Там их начали выпускать только в конце 17 века. В это время в Германии, во Франции, а также в Англии уже вовсю шло производство. Заслуга Швейцарии в том, что они разработали анкерный спуск, который получил название швейцарского. Его используют до сих пор, и теперь их часы считаются лучшими в мире.
Особое место в коллекции Фадеева занимает пара серебряных карманных часов на цепочке. Что показательно, сделаны они примерно в одно время, но оформлены по-разному. Главное отличие — римское и турецкое написание цифр.
— На часах с турецкими цифрами на механизме есть арабские надписи. Это говорит о том, что часы сделаны для ближневосточного рынка. Производители собирали их, ориентируясь на страну, где будут их продавать, — поясняет часовщик.
Еще одни уникальные часы из музейной коллекции, с которыми работал реставратор, — это хронометр петербургского мастера Фридриха Гаута, первого часовщика Пулковской обсерватории, получивший признание на Первой публичной выставке российских мануфактурных произведений в 1829 году. В России всего несколько подобных экземпляров, и один из них принадлежит нашему музею.
— А у нас, в России, когда их начали выпускать?
— В нашей стране не было своего производства. Вот, например, эти часы, — Владимир Анатольевич показывает на круглые настенные ходики. — Сборка российская, а на циферблате написана фамилия Мозер. Это швейцарец, который занялся изготовлением часов по шварцвальдской технологии, запустив ее в серийный выпуск. В середине 19 века он приехал в Россию и открыл у нас первый цех. Позже тоже самое сделали Габю и Буре — владельцы больших компаний в Швейцарии и Германии. Их филиалы в России работали по типу сборочных цехов. Сегодня у нас так же иномарки собирают. А что? Дело выгодное. Мастера у нас рукастые, и зарплата нужна небольшая — какая-то копеечка, если сравнивать с европейской.
Крупные производители привозили в страну уже готовые механизмы. На границе их оформляли как металл. Благодаря этому пошлина была совсем небольшой. Также они продавали свои детали другим более мелким изготовителям.
— В прошлом веке в Москве работало два больших завода. Один из них позже переехал в Орел, но в 2004 году закрылся. Мне даже довелось побывать на Орловском часовом заводе «Янтарь». Хотел сделать что-то типа бизнеса, но не вышло. Механизмы, которые там выпускались, были очень надежными и качественными, — говорит Владимир Анатольевич. — В советские времена немцы покупали наши часы, делали новый красивый корпус и продавали за большую цену.
В мастерской Владимира Фадеева есть несколько экземпляров часов и с механизмом Орловского завода. Одни из них дороги мастеру как память, так как стали первой подобной покупкой в 90-е годы. Именно тогда Владимир Анатольевич впервые взял в ремонт старинные ходики одного из жителей города.
Рискнул заняться новым для себя делом, так как не было других источников заработка. Тогда НИИ биологии и биофизики, в котором Фадеев работал конструктором, закрылся, и он, как многие товарищи, остался без работы. В институте они создавали оборудование для очистки от ядовитых промышленных отходов. Был успешным конструктором, хотя и не получил профильного высшего образования. Он проектировал, чертил схемы, вместе с коллегами собирал сооружения, которые заказывали крупные производства.
— Мозги у меня так устроены, что механику понимаю и могу просчитать. У института было четыре крупных контракта с большими предприятиями. Но потом начались совершенно дикие времена, когда наука стала никому не нужной. И не только фундаментальная, но и прикладная. Ценился не ум, а способность быстро урвать побольше прибыли, — вздыхает мастер. — Когда все договоры были закрыты, я ушел в краеведческий музей.
Еще задолго до тех событий, в 80-е годы краеведческом музее появилось общество охраны памятников, в котором состоял Владимир Анатольевич. Каждый год в течение почти десяти лет вместе с организацией Фадеев отправлялся в экспедиции на археологические памятники. В основном, ездили на север — Тым, Васюган, Каргасок, Алдыган.
— Всегда в душе был археологом-любителем, — признается он. — Мне очень нравились эти раскопки. Находили многих интересных экспонатов.
Со временем у художника-реставратора появилась мастерская. Большую часть времени и тогда, и сейчас он проводит за восстановлением археологических находок. Возраст некоторых из них достигает тысячи лет. Археологический металл, позолоченные пуговицы, бронзовые изделия представителей кулайской культуры, серебряное литье — за год мастер дает новую жизнь примерно сотне экспонатов разной степени сохранности.
— У нас главный принцип, как у врачей: не навреди! Вот, например, принесли мне не так давно вещь. Я долго думал, как ее очистить и законсервировать. Когда начал работать, она у меня в руках распалась. И теперь ее уже никак не восстановить, — поясняет реставратор.
Восстанавливать старинные часы для бывшего инженера оказалось делом не сложным. Заказчики сами находили его, приносили раритетные вещи.
— Корпус могу и сам изготовить, выточив детали или нарисовав их в «фотошопе», и сделать на заказ. С механизмом сложнее, его вручную сделать сложно, да и смысла нет. Поэтому ищу и покупаю старинные часы у антикваров. Правда, в последнее время интересные вещи появляются все реже. Часто покупаю детали горстями, реже беру «полуфабрикаты», то есть пригодные к ремонту старые часы, — рассказывает Фадеев.
— Сколько лет должно быть часам, чтобы они стали антиквариатом?
— По закону не менее 50 лет, — со знанием дела отвечает Фадеев.
Сегодня мы со всех сторон окружены экранами и узнать, который час, для нас не является проблемой. Но, по словам мастера, настенные, напольные и другие механические часы до сих пор не вышли из моды. Они перешли в разряд раритетных и статусных вещей, которые, как картины, могут украсить любой интерьер. А раз есть на спрос, то и работа у мастера часовых дел всегда будет.